Проселок, ведущий к «Приюту Победителя», был где-то рядом. Те самые подробности расследования, которыми так соблазнительно поманил его Вексфорд, теперь сами собой всплывали у полицейского в памяти. Кажется, в газетах писали про остановку автобуса и телефонную будку у поворота на этот самый проселок. А за ним начинались луга, куда бежал Пейнтер, торопясь спрятать узелок окровавленной одежды.
Вот и будка. Включив левый поворотник, инспектор медленно свернул на проселок. Какое-то время он еще ехал по асфальту, а потом шины зашелестели по грунтовке, которая вскоре уперлась в ворота. Домов за ними было всего три: два полуотдельных, оштукатуренных белым, по одну сторону дороги, а напротив – поздневикторианская громадина, которую он сам недавно обозвал амбаром.
Майкл еще никогда не видел этого дома вблизи, но и теперь, подъехав, не нашел в нем ничего, что заставило бы его переменить свое мнение. Серая крыша из плиток сланца щетинилась многочисленными фронтонами, точно спина дракона – чешуей и зубцами. Два фронтона торчали над фасадом, третий – над правой стороной, а из-за них выглядывал еще один, видимо, на тыльной стороне. Каждый из них крест-накрест пересекали деревянные балки, местами покрытые неуклюжей резьбой и выкрашенные в скучный бутылочно-зеленый цвет. Штукатурка меж ними кое-где осыпалась, обнажив кладку тускло-розового кирпича. Плющ того же оттенка зелени, что и балки, затянул своей листвой весь фасад, а его сероватые веревочные стебли поднимались от окон нижнего этажа до самого верха, где в одном из фронтонов хлопал на ветру незакрытый зеленый ставень. Там плющ так изгрыз рыхлую кирпичную кладку, что оконная рама почти отделилась от стены и не падала лишь благодаря плетям самого растения.
Наметанным глазом деревенского жителя Берден взглянул на сад. Такой роскошной коллекции сорняков было еще поискать! Жирная черная земля, которую удобряли и обихаживали десятилетиями, теперь плодоносила щавелем с толстыми глянцевыми листьями, почти как у фикуса, чертополохом с крупными пушистыми головами и крапивой высотой едва ли не в человеческий рост. Гравийные дорожки затянуло травой и сероватым крестовником. Если бы не чистый воздух и не яркое утреннее солнце, то и дом, и сад производили бы решительно зловещее впечатление.
Парадная дверь была заперта на замок. Так же, как и окно гостиной рядом с ней. Майкл невольно подивился, что за бесчувственный чиновник распорядился устроить в доме, хозяйку которого нашли с раскроенной головой в луже крови у собственного камина, приют для престарелых женщин – фактически их последнее обиталище. Но теперь даже они покинули этот дом. Судя по всему, здесь давно уже никто не жил.
Заглянув в окно, инспектор увидел просторную комнату, стены которой терялись в полумраке. Над решеткой большого камина цвета янтаря торчал ком из газет – кто-то предусмотрительно позаботился, чтобы сажа из трубы не сыпалась внутрь. Вот тут, прямо у обитого медью края, наверное, и лежало тело.
Мужчина обошел дом вокруг, продираясь сквозь заросли бузины и молодых упругих березок, которые своим напором грозили совсем заглушить сирень. Стекла кухонного окна помутнели от грязи – никакого отдельного входа в кухню не существовало, на всем заднем фасаде была лишь одна дверь, и она, судя по ее расположению, находилась прямо напротив парадной, завершая собой коридор, который делил первый этаж на две части. «Ох уж эти викторианцы, – подумал Майкл, – никакого понятия о комфорте!» Это же надо, устроить два входа один напротив другого! Сквозняк в доме, наверное, с ног сбивает.
Повернувшись к саду лицом, полицейский, так сказать, не увидел за деревьями леса. Природа в «Приюте Победителя» явно решила отвоевать у человека свое, и каретный сарай тонул в массе вьющихся растений. Берден пошел через мощенный плитами двор – от них веяло прохладой, так как дом давал густую тень, которая спасала от солнца, – и обнаружил, что шагает вдоль оранжереи, войти в которую можно было, очевидно, из утренней гостиной. Сейчас все пространство оранжереи занимала виноградная лоза, давно мертвая и потому совершенно голая.
Вот он, значит, какой – «Приют Победителя»… «Жаль, что не удалось попасть внутрь, – подумал инспектор, – впрочем, все равно пора возвращаться». По давно выработанной привычке – а отчасти из желания подать окружающим пример – он закрыл в машине все окна и запер двери, отправляясь на свою экскурсию. Так что теперь в салоне стояла невыносимая жара. Выехав за разбитые ворота, полицейский свернул на проселок и вскоре уже влился в поток автомобилей на стовертонской дороге.