Дастин раскрыл рот.
— Думаю, я знаю, что случилось. В этом есть смысл, — его энтузиазм возрос. Дастин повернулся к нам. — Эдвард выиграл много денег, но я нашел статью, где говорилось, что он умер месяц спустя от приступа. А если не приступа? А если Рой убил его и забрал деньги? И дух Эдварда вернулся и злится, что не пожил, — только Дастин мог сочинить такое из двух статей. Я не представляла, как он это сделал.
Джек медленно кивнул.
— Логично, — согласился он. — Эдвард мог купить дом на деньги из лотереи, но не успел толком в нем пожить, потому что Рой убил его.
— Это любого разозлило бы, — пробормотал Тревор.
— Но Рой был легендой бейсбола в городе, — я защищала того, кого не знала. — Зачем ему убивать его.
Джек смотрел наружу.
— Он хотел денег, — сказал брат. — Как он стал легендой? Наверное, купил себе место в команде или всю команду.
— Вот и решили, — сказал Тревор. — Рой злодей, — я не знала, каким будет план. С Джеком во главе ясности не было.
— Ладно, — Джек стал раздавать приказы. — Мы с Тревором поищем на кладбищах могилу Эдварда, — я знала, о чем он. Они выкопают кости Эдварда и сожгут. Так можно было убить уже мертвого духа. Были исключения из правил, но это путало. Если костей не было, а дух буйствовал, то нужно было сжечь вещь. Обычно, связанную с семьей, но порой и глупости, типа шины или фена. — Дастин и Аманда высадят нас и поедут в дом Марии, если что — то там произойдет, — Джей закончил план. Я знала, что он намеренно отправлял нас с Дастином в дом. Мы поймем, если что — то не так внутри, а Тревор и Джек — нет.
Джек поехал к кладбищу. Эмоции всех отскакивали с тревогой от стен. Мы были готовы, но все равно переживали. Дастин сел за руль, мы высадили их. Я перебралась на переднее сидение, где раньше был Дастин. Его любопытство снова давило на меня.
— Он тебе понравился? — спросил Дастин, когда Джек и Тревор закрыли дверцы.
— Что? — я опешила. Я не ожидала такого вопроса.
Дастин вздохнул. Он злился, что не мог прочесть мой разум.
— Парень из библиотеки? — меня ему приходилось спрашивать о том, что он легко читал в разумах других. Ему не нравилось, что он не знал, о чем я думала. Я каждый день это ощущала.
Дастин поехал к дому.
— Не знаю, — я пожала плечами. — Он был милым, — я провела с ним час. Что за чувства могли возникнуть?
Он остановил машину у дома Марии. Мы были за кустом, чтобы семья в доме не увидела нас. Кладбище было почти в миле от дома.
— Что это значит? — спросил Дастин. — Что он милый?
Я нахмурилась.
— Наверное, что я не решила. Еще рано говорить, — на свидание с ним я не пошла бы. Он жил в другом штате. Это уже мешало отношениям, но я и не собиралась зависать с незнакомцем.
Он вздохнул, пытаясь совладать с радостью от моего ответа. Я знала, что он не хотел, чтобы я сказала, что он мне нравился.
Я вспомнила Кайла, его голос, желание, чтобы я ушла. Если бы мы не были сперва друзьями, боли было бы в десять раз меньше, но он не должен был так делать. Он должен быть хорошим, таким, чтобы можно было показать родителям. Как я могла так ошибиться? Я же эмпат! Я должна была знать, но была слепа для правды, что он обманул меня. Лицо пылало от гнева и разочарования в себе. Мне не нравилось, как он поступил, но я злилась сильнее, потому что не ненавидела Кайла.
— О чем думаешь? — спросил Дастин, глядя на меня.
Я пожала плечами, глядя в окно. Его чувства кружили мне голову. Я прижала ладонь к голове, чтобы собраться с мыслями.
— Что такое? Что — то в доме? — всполошился Дастин. Он начал открывать дверцу.
— Нет, — я остановила его, коснувшись плеча. Его смятение сдавило голову, но я подавила его, пытаясь управлять своей силой. — Это был ты.
— О, — Дастин закрыл дверь и повернулся ко мне. — Прости, — прошептал он.
— Ничего, — я убрала от него руку и посмотрела на свои ладони на коленях.
Он провел ладонями по волосам. Я не могла больше терпеть его раздражение. Это убивало изнутри. Я хотела убрать стену, чтобы телу было спокойно. Я ослабила хватку, барьер растаял. Я ощутила потрясение Дастина. Разум блуждал, но я не думала ни о чем смущающем.
— Не стоило так делать, — тихо сказал Дастин. Я посмотрела ему в глаза.
— Так мне лучше, — объяснила я ему. Дастину было тяжелее всех. Он хранил тайны тысяч людей. Я знала, что не выдержала бы такое. Я едва справлялась с жизнью Челси.
— Я всегда думал, что тебе тяжелее, — сказал Дастин. — Ты знаешь чувства всех, и даже терпишь боль.
Я смотрела на свою ладонь, обводила пальцем линии. Боль была хуже всего. Казалось, меня терзали изнутри. Если я могла ее долго терпеть, то была в порядке, но порой я не была уверена, и это пугало меня.