Он прыгнул ко мне и сбил на пол. Я прижала запястье с надписью к его щеке, и вой сорвался с его губ. Надпись на латыни «Пусть ненавидят, пока боятся» появилась на его щеке. Чешуя на той стороне стала черной, пока я прижимала запястье к его коже. Он отпрянул и убежал к сцене. Я посмотрела на запястье. Слова были окружены белым сиянием, почти голубым. Это было мое единственное оружие против существа, и я надеялась, что этого хватит, чтобы спасти родителей.
Джек и Дастин пришли в себя и выбрались из хватки силы Маратаки. Наверное, моя атака ослабила его силы, и Джек вышел из транса. Дастин посмотрел на Тревора на полу.
— Он в порядке? — спросил у меня Дастин.
Я направила дар к Тревору, ощутила его слабое тело, как свое.
— Должен быть, — ответила я и направила способность на Дастина, чтобы успокоиться.
Маратака издал пронзительный вопль, его щека восстановилась, став красной чешуей. Он хмуро смотрел на меня, взмахнул рукой в сторону сцены. Три стула появились там. Челюсть Киллиана была ушиблена от удара о стену, слезы матери катились по ее лицу. Грегори ощущал себя, как я и ожидала. Его недовольство мной затопило все мое тело.
— Аманда, — грубо сказал он. — Зачем ты пришла? Ты должна была остаться дома. Это слишком опасно, — его слова чуть не лишили меня воздуха. Почему он был разочарован мной? Он не мог хоть раз сказать, что любит меня, что хочет, чтобы я сражалась с семьей на его стороне? Это было невозможно, так зачем мне нарываться на разочарование?
Слезы мамы полились сильнее.
— Аманда, — всхлипывала она. — Осторожнее, милая.
Джек прислонился ко мне.
— Чем ты его ранила?
Я указала на запястье, что все еще ярко сияло. Он кивнул. Эмоции Дастина пылали при виде наших родителей. Его печаль вызвала у меня сильную головную боль.
Маратака направил ладонь на Дастина. Ружье на его плече взлетело в воздух от телекинеза Маратаки. Ружье добралось до ладони существа, и он направил его на мою мать. Ее вой оглушал.
— Если снова так сделаешь, — пригрозил он, — я снесу твоей матери голову.
Глаза Маратаки грозно сияли. Ему не нравилось, что у нас было оружие, что могло вредить ему, и это был его способ защититься.
Джек подошел ближе к сцене.
— А ты к…
— Джек, — заорал Грегори с яростью. — Слушай его, сын. Аманда и Ребекка сегодня не должны пострадать от твоих эмоций и действий. Ты слышишь меня?
Джек тяжело дышал. Он хотел подняться и убить Маратаку на месте. Слабый шум за мной заставил меня насторожиться. Я обернулась, Тревор поднялся с пола, прижимая к себе руку. Видимо, треском была кость его запястья. Тревор шагнул, шатаясь, к Дастину и прислонился к одной из скамей. Порезы были на его лице от разбитого витража.
Маратака опасно улыбался.
— Юный Винтер, — рассмеялся он. — Тебе нужно научиться принимать удар лучше.
— А ты слушайся своего совета, — парировал он. — Ты только что бегал по комнате и визжал, как девчонка.
Маратака недовольно зарычал. Его лицо пылало гневом, он махнул рукой на Тревора, и его тело отлетело к стене. Со стоном Тревор упал на пол.
Эмоции Киллиана заполнили мой разум. Его гнев затмил чувства Тревора.
Грегори покачал хмуро головой.
— Зачем ты так с нашей семьей? — спросил он.
Маратака хмуро посмотрел на него.
— Ты знаешь, Грегори. Вы нарушили сделку, вам и платить, — он взглянул на меня. — А теперь я получу то, что хочу.
Я сжалась.
— Пап, — мой голос дрогнул, — о чем он говорит?
Он стиснул зубы, и я знала, что он мне не скажет. Маратака сверкнул острыми зубами.
— Он не расскажет, — прорычал он. — Он всю жизнь скрывал это от вас. Я тоже не мог рассказать из — за сделки. Но все изменилось. Все правила разбиты.
— Не надо, — прорычал Киллиан. — Им не надо знать. Убей нас, но не говори им.
Джек уставился на нашего отца.
— Пап, — выдавил он. — Ты же все мне рассказывал, — Джек взглянул на меня. Он думал, раз Грегори поведал ему секрет обо мне, то рассказывал и все остальное. Это не было правдой. Наши отцы многое скрывали от нас.
Маратака рассмеялся, и я сжалась.
— Он рассказал о Маяке или ее судьбе? Он не объяснил меня, да?
Дастин покачал головой.
— Да, — выдохнул он. — Я бы знал, я слышал твои мысли. Нет, это не сходится, — предательство отцов было написано на лицах Джека и Дастина.
Киллиан стиснул зубы.
— Мы постарались, чтобы вы не знали, — пробормотал он. — Наши мысли были скрытыми, когда мы знали или думали, что ты слушаешь.