При последнем слове у Софи заныл живот, и она поняла, как скрутило ее внутренности. Казалось, что все это — один большой клубок, и она никогда не распутает его полностью.
Она не хотела, чтобы Эделайн чувствовала то же самое.
Поэтому она заставила себя кивнуть, а Эделайн притянула ее чуть ближе и прошептала:
— Что-то произошло между тобой и Фитцем? Или с Членом Совета Оралье?
Правильный ответ был и то, и то.
И губы Софи начали складываться в слово, но…
Она не могла сказать Эделайн правду.
И она подумала, что, может быть, именно поэтому мистер Форкл не хотел, чтобы она изучала своих биологических родителей.
Он знал, какая ноша придет вместе с этим.
Роль, которую ей придется играть.
Ложь, которую ей придется повторять снова и снова.
И она ненавидела это странным образом, ее разрыв был хорошей вещью.
Это означало, что она могла сказать Эделайн: «Фитц», и у нее было прекрасное оправдание для слез, которые текли по щекам.
Одна уродливая правда скрывала все, что она прятала.
— О, дорогая, мне так жаль, — сказала Эделайн, придвигаясь к Софи и заключая ее в объятия.
И пока Софи рыдала, уткнувшись Эделайн в плечо, какой-то крошечный кусочек ее смятого сердца снова разглаживался.
Потому что, как бы сильно она не ненавидела ложь, которая не заслуживала упоминания, она также знала — с абсолютной уверенностью — что не нуждается в ней.
Эта мать подарила ей жизнь.
Эта мать дарила ей свою любовь.
Как и ее отец.
И ее человеческие родители когда-то делали то же самое.
И это было все, что имело значение.
Она официально рассталась со своими биологическими родителями.
На самом деле она надеялась, что никогда не узнает, кто ее отец.
— Ты снова хочешь спать здесь? — спросила Эделайн, щелкнув пальцами, чтобы вызвать гигантскую груду подушек и одеял, когда Софи кивнула. За рекордно короткое время Эделайн соорудила для Софи огромную кровать и даже перенесла Эллу, пока Софи устраивалась под одеялом.
— Ты останешься со мной? — прошептала Софи, когда Эделайн поцеловала ее на прощание. И ей было все равно, прозвучит ли эта просьба глупо или по-детски.
Она хотела свою маму.
И Эделайн, не колеблясь, легла рядом с ней, накрыв их обеих дополнительным одеялом.
Винн и Луна уютно устроились у их ног, и песни Каллы наполнили воздух мелодиями о том, как семена пускают корни и становятся сильнее с каждым днем, а Силвени затопила сознание Софи образами их двоих, парящих все выше и выше… оставляющих все позади.
И хотя слезы все еще жгли глаза Софи, и она была почти уверена, что узлы внутри нее никогда полностью не распутаются, когда Эделайн прошептала:
— Все будет хорошо, — Софи поверила ей.
И Софи прошептала:
— Я люблю тебя, мама.
— Я тоже люблю тебя, Софи, больше всего на свете.
***
— Нам нужно поговорить, — раздался хриплый голос мистера Форкла за спиной Софи, и она гордилась собой за то, что не подпрыгнула.
У нее было предчувствие, что он зайдет. Вот почему она осталась на пастбищах, предпочитая сидеть рядом с горгодоном, где, как она знала, их никто не подслушает. Кроме того, это дало ей шанс увидеть, что Киф был прав: Винн и Луна использовали свой странный телепортационный стиль, чтобы проникнуть в клетку злобного зверя, что сделало немного менее страшным наблюдать за «игрой» трех существ.
Но только немного.
— Ты думаешь, Винн и Луну тянет к горгодону, потому что он последний в своем роде, и они вроде как знают, каково это? — спросила она, не оборачиваясь к мистеру Форклу.
— Полагаю, такое возможно, — сказал он, и она услышала, как его шаги приближаются, все ближе и ближе. — Но ты также можешь воздать двум упрямым малышам аликорнам больше чести, чем они того заслуживают. Дети не любят, когда что-то запрещено. Это заставляет их хотеть этого еще больше.
Это замечание прозвучало как удар в спину, и Софи отказалась признавать его правоту.
Вместо этого она решила взять разговор под свой контроль.
— Я знаю, о чем ты хочешь поговорить, — сказала она ему. — И я действительно не в настроении. Итак, вот что тебе нужно знать: я закончила поиски своих биологических родителей. И я не собираюсь никому рассказывать о том, что знаю, хотя это уже портит мне жизнь. Так что ты можешь пропустить лекцию или бодрую речь, или все, что ты планировал. Ты уже получаешь то, что хочешь. Я буду хорошим маленьким Мунларком.