Его сознание пыталось убежать от боли… и она понимала почему.
Но она осталась с ним.
Прячься, если нужно, сказала она ему. Но я здесь.
Я здесь. Я здесь. Я здесь.
Так и было.
Каждый раз, когда он отступал, ее мысли следовали за ним, посылая ему тепло и силу, напоминая, что все это скоро закончится.
Скоро. Скоро. Скоро.
Я здесь. Я здесь. Я здесь.
И она была там в тот момент, когда тьма достигла самой глубокой части его сознания. Сырое, неровное пространство, которое он пытался отгородить стеной.
Прими перемену, Киф, сказала она ему. Я не позволю тебе потерять себя.
И она не позволила.
Она цеплялась за нити его тела, когда тени вливались внутрь, заполняя каждую щель и трещину.
Чтобы все было гладко.
По-новому.
И ослепительная вспышка света запечатала это.
Не уходи, взмолилась Софи, когда сознание Кифа померкло… она боялась, что может потерять его после всего этого.
Я устал, сказал он ей.
И она была в этом уверена.
Но она не хотела отпускать его.
Устал, повторил он. Устал. Устал. Устал.
И его голова стала пушистой и теплой.
Ладно, сказала она ему. А теперь спи. Я все еще буду здесь.
Спи, повторил он.
И его разум погрузился в молчание.
Глава 51
— Как он? — спросила леди Гизела, когда Софи, моргнув, вернулась к призрачному настоящему и увидела склонившуюся над ней маму Кифа… определенно не ту, которую она хотела видеть. — Не пытайся отрицать это, Софи… я знала, что ты используешь телепатию, чтобы оставаться на связи с ним во время трансформации. Как ты думаешь, почему я оставила тебя в сознании?
— Я думала, ты будешь пытать меня, если он откажется сотрудничать, — огрызнулась Софи.
— Ну… я же не сказала, что это единственная причина, не так ли? — возразила леди Гизела с такой улыбкой, что у Софи мурашки побежали по коже. — Я хотела сказать, ты предсказуема. Я знала, что ты будешь следить за мыслями Кифа сегодня. Точно так же, как знала, что ты устроишь противостояние в этой комнате… именно там, где мне это было нужно. Все, что мне нужно сделать — это не предлагать тебе что-то, и я могу рассчитывать, что ты спланируешь это для меня, так как мы с тобой думаем одинаково. Итак, я спрошу тебя еще раз: как мой сын?
На секунду мозг Софи застрял на всем этом «жуткий убийца говорит, что мы думаем одинаково», и не мог решить, было ли это абсурдно весело или совершенно ужасно.
Но потом она поняла гораздо более важную деталь: у нее наконец-то появился козырь.
— Развяжи меня, и я скажу, — предложила Софи.
Леди Гизела поджала губы.
— Хорошая попытка. Я уже испытала чудо твоего причинения… не заинтересована в повторении.
Софи задумалась.
— А что, если я пообещаю, что не причиню? Я серьезно, — добавила она, когда леди Гизела подняла бровь. — Подумай об этом: что хорошего может принести мне причинение? Даже если я уберу тебя, мне все равно придется иметь дело с Мерцанием, не так ли? И сколько здесь гномов-карликов… кроме того, от одного мне действительно тошно, который сейчас меня прижимает? Предполагаю, что, по крайней мере, пара… и больше могут выскочить из земли в любое время. Не говоря уже о том, что я застряла в центре города, управляемого королем, который уже предал меня, так что…
Ее желудок скрутило, когда она поняла, насколько все это было ужасно правдиво.
Это должно было победить в худшем беспорядке, в котором она когда-либо была, не так ли?
Но об этом она побеспокоится позже.
Это был определенно момент для одной проблемы за раз.
И прямо сейчас она хотела, чтобы этот глупый карлик слез с ее спины… и она хотела пошевелить руками и ногами и встать с этой колючей земли, чтобы проверить Кифа вблизи.
И леди Гизела выглядела так, словно все еще не была готова согласиться с этим, поэтому Софи добавила:
— Нужно ли мне напоминать тебе, что все мои друзья сейчас связаны и без сознания, и я ни за что не оставлю их здесь? А Киф сейчас даже светового прыжка не выдержит, и…
— Не выдержит? — перебила леди Гизела.
Софи покачала головой.
— Ты только что наполнила его тело безумным количеством причудливой тьмы и странного света… ты действительно думаешь, что его тело не может сломаться и исчезнуть?
— Наверное, да… — пробормотала леди Гизела. И когда кровь отхлынула от ее лица, Софи поняла, что только что обрела свое первое настоящее преимущество.