Молча откупорив вино, Аодх разлил его по фужерам на тонких ножках. Ловко очистил пару фруктов и разрезал на ровные дольки.
Неприязненно покосившись на рубиновую жидкость, пододвинула тарелку с какой-то кашей и мясной подливкой. А попробовав первую ложку, едва не заурчала от удовольствия. Вкуснотища!
— К ужину тебе доставят обувь. Подходящей не нашлось — пришлось заказать в обувной лавке, — нарушил молчание сид, наблюдая за тем, как я быстро орудую ложкой.
— А платье? — выдавила из себя, едва проглотив пищу.
— Сестры.
— Она не будет возражать? — я удивленно приподняла брови.
— Нет. Она мертва, — и прозвучало это так спокойно… так обыденно.
— Ой, прости, — стушевалась я, опуская взгляд.
— Ничего. Времени прошло достаточно, чтобы тоска сменилась легкой печалью.
— Значит, я смогу покидать комнату? — мой голос дрогнул. Так, главное не выдать своего нетерпения, а то могу подозрения заслужить.
— Если не собираешься творить глупостей, то замок Сершель в полном твоем распоряжении. Ведь ты не будешь заставлять меня волноваться?
И смотрит на меня так внимательно поверх бокала с вином. Глаза сверкают внутренним золотом. Это игра света такая или у него они и правда цвет меняют? Но не это сейчас важно. Я бы могла нагло соврать, правда, Аодх, скорее всего, почует подвох. Тем более, правдоподобно никогда лгать не умела.
— Если бы и хотела, то не знаю, как. И у меня нет знакомых, чтобы помогли, — лучше выдать полуправду, чем полнейшую ложь.
Одарив задумчивым взглядом, Аодх произнес совершенно не то, чего ожидала:
— Вечером я тебя представлю всем слугам, как супругу.
— Хорошо, — спокойно отозвалась я, отправляя в рот последнюю ложку восхитительной каши.
Светло-синие глаза прищурились. Меня обдало таким подозрением, что уши загорелись. Явно что-то смекнул, но делаем вид, что у великого сида обман слуха. Кстати, а он кто, князь? Раз в замке живет.
— Это твоя комната? — перескочила на другую интересующую меня тему, лишь бы отвлечь пристальное внимание.
— Да.
— А моя где? — ведь должна же быть и у меня в этом замке собственная комната, раз уж теперь живу в нем.
Смоляная правая бровь вопросительно приподнялась, а чуть раскосые глаза распахнулись от удивления.
— Ты кое-что забыла, Далия, теперь это и твоя спальня.
— Я не хочу спать с тобой в одной постели, — категорично заявив, скрестила руки на груди.
— Почему нет?
Он издевается? Или притворяется, что ничего не понимает?
— Потому что я не считаю брак законным и потому что без моего согласия… — аппетит резко пропал. Вот ведь сид противный, вынудил вернуться к неприятной для меня теме.
— Я бы с удовольствием дал тебе возможность спать отдельно до тех пор, пока не привыкла бы ко мне, но не могу. Ты мне нужна. Необходимость касаться тебя так же важна, как и воздух.
— Почему? — хмуро откликнулась, сведя брови к переносице.
— Иначе я умру, — при этих словах светло-синие глаза неотрывно глядели в мои. Явно проверяет на прочность, но… неужели правда?
— Почему? — вновь повторила я.
Вздохнув, Аодх добавил:
— Это все запечатление.
— Ты прям вот так умрешь? Взаправду?
Кивок подтвердил мои слова. Я же задумалась. Врет или не врет? Кто ж его разберет. Но если, допустим, это правда, то не хотелось бы становиться виновницей чьей-то смерти. Пусть он поступил бесчестно, но смерти не желала. А если не соглашусь? Гипнозом заставит? Так хоть вроде свободу дает, но стоит заартачиться меня ее лишат. Тогда я точно не смогу вернуться домой. Безвольной куклой же быть не хотелось. Пусть хоть мнимая свобода будет, а дальше что-нибудь придумаю.
— Тогда взамен хотела бы попросить собственную комнату, чтобы было где уединиться днем. Ночью, так и быть, я буду спать с тобой. Но только спать. И… ты можешь держать меня за руку, — великодушие из меня так и сочится, словно мед из сот.
— Обнять? — в глазах мужчины вспыхнул жаркий огонь.
На секунду заколебалась. Выдержу ли я его обнимашки? Противно не станет? Хотела отказать, но пусть живет. И свобода на кону стоит.
— И обнять, но не более. Близости не требуй, а если применишь гипноз — сбегу, — пригрозила напоследок, понимая, что все мои условия мало что значат.
Сверля меня взглядом некоторое время, мужчина размышлял. Затем вздохнул. Тяжко так, словно я ему смертный приговор подписала. Но это же не так, наоборот, продлеваю жизнь. Если, конечно, меня не водят за нос.
— Согласен, — и в этом коротком слове столько обреченности прозвучало.