Как бы я не пыталась скрыть своё раздражение и глухую злость за маской ехидного веселья, у меня это не очень хорошо получалось. Раздражает. Тот факт, что кто-то посмел напасть на члена моей семьи, причинить боль близкому и дорогому мне человеку. Всё внутри переворачивается, пробуждаются какие-то странные инстинкты. И этот голос в моей голове так и кричит: «грохни эту суку!».
Не выдерживаю, злюсь, высвобождаю свою духовную энергию по максимуму. Перестаю себя контролировать, пытаюсь придавить к земле, растоптать, показать, как она ничтожна перед моей силой, как она слаба. Вижу, как движения что-то говорящей Кирнан замедляются, а её клинок начинает сиять какими-то рунами, затем принимает другую форму. Ничего не слышу, ни единого слова. Только красная пелена перед глазами, гнев, жуткое желание доказать, что королева здесь я. И эти расширенные, полные ужаса глаза врага.
Её движения всё медленнее и медленнее, мои всё быстрее и быстрее. Даже косу не использую, только кулаки. Безжалостно пинаю ногами, пытаясь выбить из неё душу. Я не прощу никого, кто посмеет покусится на мою семью, любого загрызу. До смерти.
Власть над чужой жизнью опьяняет разум, гнев по-прежнему слепит глаза, вижу картину, как эта сука пыталась убить Эдварда. Моего Эдварда. Но... Мгновение, я замечаю движение только в последние секунды, когда уже ничего не могу сделать. После я чувствую боль, то, как сначала рвётся жилет, а следом рубашка на спине, вместе с кожей, и как хлещет кровь. Я совсем забыла о том втором противнике.
А ещё коса окончательно сломалась. Она просто разломилась на две части, оставив в моей руке какой-то обломок. А сама я рухнула на землю. Как же мне больно. Из раны течёт кровь, и я не могу стоять на ногах. Больно. Надеюсь, Сэйлем успел сбежать с Эдвардом.
— К-капитан? — говорит Ребекка, чей голос я узнаю.
— Эта девушка — Изабель Дженкинс, она в одиночку смогла уничтожить демона высокого класса, — сообщает другой голос. Холодный, равнодушный, глубокий.
Слышно, что говорит уже не парень, а мужчина. Взрослый и равнодушный. Льдышка какая-то.
— Это невозможно! Такое ничтожество не могло... — тварь! Если бы не твой капитан, ты бы уже сдохла, а меня называешь ничтожеством. Знаешь, в таком случае ты ещё большее ничтожество, чем я, тупица.
— Это ничтожество, как ты выразилась, чуть не убило тебя, Бекка, — холодно произнёс мужчина. Ха, да ты читаешь мои мысли, сосулька.
— Кхм... В любом случае, нам надо поймать Эдварда, а он... А где он?! — вот идиотка! Только заметила, что Эдварда нет. А я почему-то вообще не могу пошевелиться. Ничего, сейчас, ещё немного, и я поднимусь.
— Я здесь!
Мои глаза расширились от шока. Идиот! Какого хрена ты творишь, Сэйлем должен был... Чёрт, Сэйлем! Я очень надеюсь, что с ним всё в порядке, ведь моё тело мне дорого. Но сейчас мне не до этого. Я должна встать. Взять себя в руки и встать. Мне плевать, что вместо оружия у меня обрубок; плевать, что рана на всю спину; плевать, что больно. Я должна защитить Эдварда. В конце концов, в каком-то смысле, я в долгу перед ним.
— Я переосмыслил своё поведение. Прошу, пойдём домой, брат, — а вот тут уже становится не до размышлений. Брат?! Неужели тот, кто ранил меня? Это брат Эдварда?
— Не дури, Эдвард, — с трудом поднимаюсь я, опираясь на свой обрубок. Удивительно, но ноги даже не дрожат, только спина болит. Но мне плевать на боль, я выдержу.
— Это ты не дури, Изабель! Ты ничего не сможешь сделать! — кричит он, обращаясь ко мне с мольбой. Знаю, что ты попросишь меня просто сдаться, не беспокоиться о тебе и не рисковать жизнью. Прости, но я так не могу.
— Мне всё равно, — выплёвываю кровь и пытаюсь напасть на этого... Аристократа. Иначе его не назовешь. Красивый, бледный, утонченный и абсолютно холодный. Но его глаза, хоть и золотые, но какие-то странные. Как сталь меча, равнодушные, застывшие, как лёд в Антарктиде. Сожалеющие. Не по отношению ко мне, нет, к кому-то другому. На меня ему абсолютно плевать, и правильно. Мне тоже плевать на него. Всё, что меня сейчас волнует — это Эдвард.
Не успеваю я подняться, как получаю удар ногой в живот, не замечая ни малейшего движения, и снова удар клинком. В этот раз он был особенно болезненным, полностью лишив меня возможности двигаться. Падаю лицом вниз, чувствуя, как кровь постепенно растекается на асфальте. Больно. Не могу пошевелиться. Проклятье...
— Брат, пожалуйста, не пачкай свой клинок в крови этой мерзкой женщины. Такая, как она, не достойна умереть от твоей руки, — вообще-то, это было жестоко, Эдвард. Только дрожь в твоем голосе выдает твоё волнение.