Все они, догадался Эрагон, ждали здесь, наверное, несколько часов или даже всю ночь, а он и не заметил их присутствия. Он, разумеется, чувствовал себя в полной безопасности, поскольку его стерегли Сапфира и эльфы, но все же корил себя за столь неоправданную беспечность.
«Надо научиться, наконец, вести себя более благоразумно!»
В передних рядах толпы стояли Хорст и его сыновья, вид у них был встревоженный. Брови Хорста поползли вверх, когда он увидел в руках у Эрагона сверток с младенцем, и он даже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но так и не издал ни звука.
Без излишних церемоний Эрагон подошел к кузнецу и повернул девочку так, чтобы тот мог видеть ее личико. На мгновение Хорст застыл, точно каменное изваяние, потом глаза у него влажно заблестели, а лицо так исказилось от невероятной радости и облегчения, что это могло показаться проявлением великого горя.
Передавая Хорсту девочку, Эрагон сказал:
— Руки мои слишком обагрены кровью, чтобы выполнять такую тонкую работу, но я рад, что сумел помочь.
Хорст осторожно коснулся верхней губы девочки кончиком указательного пальца и покачал головой.
— Я просто поверить не могу… Нет, я не могу поверить! — Он посмотрел на Эрагона. — Отныне мы с Илейн вечно в долгу перед тобой. И если…
— Никаких долгов, — мягко возразил Эрагон. — Я сделал всего лишь то, что сделал бы каждый, имей он такую же возможность.
— Но ведь это именно ты исцелил ее! И именно тебе я так благодарен!
Эрагон поколебался, потом кивнул, как бы в знак того, что принимает благодарность кузнеца.
— Как вы ее назовете? — спросил он.
Кузнец, сияя улыбкой, смотрел на дочь.
— Если Илейн понравится, я бы хотел назвать ее Надеждой.
— Надежда… хорошее имя! — «И потом, разве нам в жизни не нужно хоть немного надежды?» — подумал он и спросил: — А Илейн-то как?
— Очень устала, но в целом неплохо.
Потом уже и Олбрих с Балдором сгрудились возле отца, рассматривая свою новорожденную сестренку, а к ним присоединилась и Гертруда, следом за Эрагоном вынырнувшая из палатки; и как только исчезли смущение и восторг на лицах кузнеца и его сыновей, все остальные принялись по очереди разглядывать девочку. Подошли даже те незнакомые вардены и, вытягивая шею, пытались увидеть это чудо.
Через некоторое время и эльфы, распрямив свои длинные ноги, двинулись к Эрагону, и люди быстро расступились, давая им дорогу. А вот кузнец весь напрягся и выпятил нижнюю челюсть, словно бульдог, пока эльфы один за другим подходили, наклонялись и внимательно рассматривали девочку, порой шепча ей одно-два слова на древнем языке. Они, похоже, не замечали подозрительных взглядов жителей Карвахолла; а может, эти взгляды попросту были им совершенно безразличны.
Когда лишь последние трое эльфов не успели еще взглянуть на новорожденную, из-за соседней палатки стремительно вылетела Эльва. Ей не пришлось долго ждать своей очереди. Она подошла к кузнецу, и тот, хотя и неохотно, чуть присел и даже руки с малышкой немного опустил, поскольку был уж очень намного выше крошечной Эльвы, которой и без того пришлось встать на цыпочки, чтобы увидеть младенца. Эрагон даже дыхание затаил, когда она смотрела на исцеленное дитя, ибо не силах был предугадать, какова будет ее реакция, а лицо ее было скрыто вуалью.
Несколько секунд Эльва молча смотрела на младенца, а потом развернулась и решительной походкой пошла прочь по тропе мимо Эрагона. Но, сделав шагов тридцать, вдруг остановилась и повернулась к нему.
Он, склонив голову набок, удивленно поднял бровь.
Она коротко, резко ему кивнула — видимо, в знак признательности — и тут же продолжила свой путь.
Эрагон все еще смотрел ей вслед, когда к нему подошла Арья.
— Ты должен гордиться тем, что сделал, — очень тихо сказала она. — Ребенок совершенно здоров, и все у него в порядке. Даже самые искусные наши заклинатели не смогли бы ничего исправить в твоей работе. Ты подарил этой девочке великую вещь — лицо и будущее; и она этого никогда не забудет, я уверена… И никто из нас этого не забудет!
И Эрагон заметил, что Арья и все остальные эльфы смотрят на него с выражением какого-то нового уважения, однако для него именно восхищение и одобрение самой Арьи было дороже всего.
— У меня были самые лучшие на свете учителя, — шепотом ответил он. И Арья не стала оспаривать это утверждение. Они немного помолчали, глядя, как кружат деревенские жители возле кузнеца и его дочери и что-то возбужденно обсуждают. Не сводя с них глаз, Эрагон чуть наклонился к Арье и сказал: — Спасибо тебе, что помогла Илейн.