- Я немедленно покажу вам несколько господских покоев. У вас есть какие то пожелания к ним?
- Буду рада жить недалеко от кабинета. Пойдём, показывай.
Ику кивнула и бодро зашагала прочь из кабинета. Я за ней.
Мы внимательно осмотрели несколько покоев, которые находились на том же этаже, что и кабинет, но они мне не нравились. То было черезчур вычурно, то слишком темно, то тканевые обои на стене отваливались, а по полу дуло. В итоге Ику принялась настойчиво предлагать мне посмотреть закрытые до сих пор комнаты, находящиеся прямиком над кабинетом, этажом выше. Те, которые князь берег как зеницу ока для своей дочери. Я поначалу отказывалась, я все таки не его дочь, но женщина этого не понимала и моё упрямство могло показаться подозрительным. Пришлось уступить.
Лёгкий электрический разряд, и замок легко поддался под моей рукой.
Дверь с мягким стуком закрылась. Тонкий аромат жасмина окутал меня, как только я вошла внутрь, и больше не отпускал. Меня встречал большой полукруглый купол над гостиной, витражный, и неотразимо прекрасный, щекочущий лицо проходящими сквозь него лучами солнца. Вся передняя стена была прозрачной, и поддерживалась только тонкими тёмными деревянными арками, полукруглой формы, плотно соединенными друг с другом. Центральная арка была самой высокой, створки дверей в ней очевидно вели на широкую террасу. Мотив соединённых арок повторялся по всему круглому помещению, украшая стены. Цепляясь по ним, стены оплетали яркие вьющийся растения, живые и прекрасные. Они свисали со стен живописными гроздьями, и ползли вверх, неровно оплетая прозрачный купол. Не предать словами, как сияли зелёные листья, будучи пронзенными насквозь солнечным светом. Цветки были похожи на полураспустившиеся бутоны бело розовых пионов, и, будто светились изнутри.
Это был настоящий рай. Рай, который любящий отец создал для дочери. С таким трепетом и вниманием был создан каждый уголок этого чудесного места. Добрыми эмоциями пропитан просто каждый сантиметр.
По щеке прокатилась слеза, а сердце неожиданно защемило от осознания безграничной нежности, которую этот несчастный человек вынужден был испытывать почти всю свою жизнь. Одновременно с болью утраты.
Глава 41.
- Ику, прошу, выйди. - попросила я. - Покажи пока комнаты моим друзьям.
Слуга растерянно кивнула и выскользнула за дверь.
Я медленно шла вдоль стены, трогая сероватый камень стен, перемежающийся деревом арок.
Всё, что здесь было, приводило меня в дикий восторг. С левой стороны по диагонали от входа на полу располагалась широкая круглая платформа, на которой разложена постель светло аквамаринового цвета. Полукруглые арки, как пересекающиеся окружности окаймляли платформу, образуя над постелью увитый цветами навес из лёгкой полупрозрачной светлой ткани, чуть колыхающейся на воздухе.
Напротив постели одна из арок глубоко утопала в стену. В этой нише, отделенной от основного помещения шторами из прекрасных белоснежных бусин нервной природной формы, располагались вешалки и полки под одежду. В соседней арке от пола поднималась полукруглое зеркало, будто рамкой увитое зеленью.
В центре, на невысоком возвышении стоял низкий круглый столик, похожий на японский столик татами, из тёмного дерева, с вкраплением россыпи мелких молочной белых камней. Вокруг него разбросаны маленькие подушки мятных оттенков.
Неожиданностью для меня стал тканевый свёрток, лежащий на столике. Он явно был подготовлен для истинной наследницы. Но что то в этой жизни пошло не так, и ею оказалась я. Что ж, посмотрим. Настоящая княжна все равно не может увидеть это великолепие, не хотелось бы, чтобы это пропало в беззвестности, не попавшись на глаза ни одной живой душе.
Аккуратно присев на колени у столика я потянулась к подарку.
Развернув свёрток из плотной серой ткани, аккуратно завернутый и завязанный лентой, первым мне на глаза попался сложенный вдвое лист. Я раскрыла его и начала читать уже знакомый почерк больного князя.
"Моя дорогая милая дочь.
Я знал, что рано или поздно ты придёшь. Я ждал тебя.