Ящеры были спокойны, подъедая траву под деревьями. Яблоки еще висели, спея, и ящеры на них тоскливо поглядывали.
В бумагах был беспорядок, это было ясно даже мне, слишком далекой от всякого рода бухгалтерии и документов. Создавалось ощущение, будто Хорус совсем не вел дела, лишь иногда разбирая верхние бумаги, чтобы хотя бы немного разгрести завал на столе. Чем же от таким занимался, если у него не было времени на ведение текущей обыденной документации, как императора?
Вообще, чем занимаются императоры?
Наморщив лоб, я усиленно думала, вспоминая истории отца о его пребывании на службе у императора. Да, сейчас бы он здорово пригодился. Только после ссылки Хорус и Аминт, отец уехал домой, приводить дела в порядок, но клятвенно обещал вернуться и помочь мне с делами.
Наверное, помимо управления своими контуберниями, Хорус что-то же должен был делать? Неужели никто не знает, что происходило на самом деле в императорской башне?
Рассуждая всё дальше, я уже не могла усидеть на месте, и вернулась к столу, решив разделить все бумаги на несколько стопок. В итоге получилось три: жалобы, просьбы и подобные, указы на подпись и протоколы совещаний и заседаний совета. И, когда я разобрала все бумаги, в самом низу, на поверхности стола, я обнаружила большую тетрадь в плотной обложке.
- Интересно, - пробормотала я, и уселась в кресло с тетрадью.
«Дневник наблюдений» было написано на первой странице тетради.
Начиная со второй страницы шли заметки убористым почерком. Я уже встречала заметки и записи, сделанные на полях некоторых бумаг этим почерком.
«… Сегодня мы выбрали Командира для Гамидов, которым предстоит изменить историю Свети. Мы надеемся на это с Асаадой, конечно. Наш самый крупный эксперимент подходит к концу, и мы практически готовы утверждать, что всё, что мы раньше придумали в лаборатории – работает. Специально отобранные гены дают хорошие плоды. Новый Командир – альбинос, воспитан Русаси и обладает потрясающим набором способностей. Помимо присущих Русаси чтению мыслей и управлению стихиями, он обладает сногсшибательной эмпатией, которая никого не может оставить равнодушным. Иногда я сомневаюсь, есть ему пара? По идее, пара такому уникальному (не побоюсь этого слова) экземпляру выведенного человека, должна быть совершенно необыкновенной личностью и обладать таким же интересным набором способностей…»
Я читала и читала, и чем больше я читала, тем страшнее мне становилось.
Получалось, что мы – наследие – специальным образом выведенные люди? Созданные в лаборатории по типу Ахи? А как же тогда наши родители? Кто они им?
Я продолжила чтение, но однозначного ответа так и не нашла.
«… Сомневаюсь, правильное ли это было решение? Усыпить всю Светь на сутки и подселить женщинам детородного возраста эмбрионы – это вам не в шахматы на коленке играть. Мы старались успеть охватить как можно больше женщин за срок, который дала нам Тьма, погружая всех в сон. Как жалко, что она не позволила нам проводить эксперимент на чаровницах! Какой великолепный опыт получился бы! Но да, да. Тьма на то и Тьма, что всегда жалела своих детей…»
Тьма жалела? Я ни на мгновение не поверила рассказам Ахи о его путешествиях в океане и к старшим. Не может такого быть, чтобы все ошибочно считали Тьму жестокой убийцей. Тьма всегда тешилась, наслаждаясь смертями невинных жителей Свети.
«… Стоит признать, что я не ожидал от Аминт такого. Всё же парность, которая существует в этом странном мире, должна была помочь мне, а все получилось наоборот. Я очень хочу провести эксперимент на чаровницах. Эти женщины – отличные экземпляры для генетических опытов. Едва я начинаю думать об этом, как дрожат пальцы в нетерпении! Но пока всё зря. Я так и не смог убедить Аминт помочь мне уговорить Тьму. Она всё пытается мне доказать, что Тьма добрая, и бережет своих детей, и она, как повелительница Тьмы, должна ей помогать, а не убивать их или экспериментировать над ними. Придётся, видимо, менять мир так, чтобы эксперимент всё-таки состоялся…»
- Но у чаровниц же не было детей? – я задала вопрос сама себе. – Ладно, я могу теряться в догадках до самой смерти.
И я решительно поднялась, сгребла со стола тетрадь Хоруса и отправилась к Нефтаде. Пожалуй, она могла бы пролить свет на записи своего брата. Я обнаружила Первородную в саду. Она загоняла ящеров в их клетку, сурово на них покрикивая.
- О, Ама! – обрадовалась Нефтада, завидев меня. – Я как раз хотела идти тебя искать. Ты не знаешь, кто выпустил ящеров?