Открыв окно, я вдохнула влажный свежий воздух пригорода, наполненный ароматом листьев и далекой воды. Получалось много темных фигур на доске ее жизни, и я абсолютно не представляла, кем они являлись. Могли ли они быть незнакомцами, которые минуют мою жизнь? Или это были люди, влиявшие на нее полностью?
Вопросы без ответа висели в воздухе. Я растирала уставшую и напряженную шею, припоминая нежные прикосновения Радульфа. Стоит попробовать шагнуть в неизвестность, чтобы хотя бы узнать, что там дальше по пути, который избрала для меня судьба.
***
Нарастающее чувство напряжения и надвигающейся катастрофы сжимала мои плечи. В округе все было спокойно - Хорус и Гамиды до сантиметра обследовали каждый клочок земли, леса или воды. И с каждым новым осмотренным участком император все больше погружался в докучливый вязкий страх, сковывающий его плотным панцирем похлеще доспехов. Я видел этот страх, чувствовал его, как свой собственный, проникая в мысли повелителя всё глубже и глубже.
Император боялся чего-то, а скорее всего – кого-то, и этот кто-то жил там, где нам его, а точнее её, не достать.
Я настороженно присматривался к повелителю, но не мог найти причин его поведению. Я не верил, что Хорус боится зря - и чуткая дотошность, граничащая с истерией, и показное спокойствие, которым император прикрывался. Неспроста разведка практически всего периметра Еремона не показала ничего - даже крошечного нарушения. Как правило, в таких походах мы обнаруживали несколько отклонений от договора с чаровницами, парочку преступлений эмоционального характера и, возможно, убийство, но тут как повезет. Бывали такие убийства, которыми прикрывали эмоциональное насилие или ещё что похуже.
В этот же раз ничего.
Куда все делось? Будто кто-то или что-то мастерски отводил нам глаза. Такое могло быть?
Я обдумывал эту мысль со всех сторон, прикидывая и так, и эдак. Чары водных ведьм не обладали активными границами, и увидеть их ратены не могли. Кто и мог обнаружить воздействие этих бестий, так это монахи. Только, где они, эти монахи? Я давненько ничего о них не слышал, а уж видеть их и подавно. Даже за время службы в Гамидах я ни разу с ними не сталкивался.
Что же предпринять? Старший Гамидов ценился тем, что мог действовать без прямого приказа повелителя, и это давало мне, как Командиру Гамидов, определенную свободу действий. Только, что я должен предпринять? В моих руках вся власть Света, только я не знаю, что с ней делать в этот момент, который звенел натянутой струной.
Самое главное, что я был обязан делать в любой ситуации - сохранить численность ратенов, и особенно императора и Гамидов.
И Амаунет.
Амаунет...
Я вздрогнул, пытаясь совладать с собой при мысленном произнесении этого имени. Сколько чувств внутри меня к ней – такого холодного и отстраненного командира. Мне полагалось быть таким – мой клан - клан Русаси отличался отстраненностью от других, сравнивая их с разумными зверями. Чтение мыслей мешало видеть в ратенах и поселенцах равных, порождая безосновное чувство превосходства над ними. Я полагал, что это напускное, но, однажды заметил, что, перебирая мысли в голове очередного нарушителя, я изучаю его будто червяка или жука под микроскопом.
Мне было невдомек, что ментальные способности усиливали презрение и холодность по отношению к окружающим, заставляя быть непредвзятым и отстраненным при выборе наказания или общения с чаровницами.
Чаровницы. Амаунет. Император.
Голова была переполнена мыслями, и я сознательно расслабился, медленно вдохнув воздух и так же медленно выдохнув.
Чистая голова, умиротворенность, безмятежность.
Медитации всегда помогали обрести равновесие. Всякий раз, достигая очередной вершины покоя, я видел себя на вершине гор Артар, где никогда не бывал. Я представлял их величественными, возвышающимися надо мной. В тех горах жили монахи, которые привлекали меня с самого детства. По слухам, они были высокими, носили широкие яркие ноны - соломенные шляпы, укрывающие их от яркого горного солнца, отраженного зеркальными склонами.
Мне представлялось, как я сижу на самой вершине, одетый лишь в белые зуавы. Горный ветер обдувает обнаженное тело, сочная трава щекотит пальцы ног, и я чувствую успокоение. Так трудно обретаемое, но так легко воспринимаемое мной при достижении.
Широкий круп коня лоснился от пота, потому что я скакал на нем через равнины, окружавшие императорскую башню. Гамиды охраняли повелителя, взяв башню в окружение, но и Хорус не был беспомощным. Его жизнь была наполнена опасностями, правление Светом подарило правителю множество трудноразрешимых задач. Император владел самыми разными способностями - от ментальных до физических, но в дела кланов не лез, справедливо полагая, что ратены и их способности - их дело. По этой же причине Хорус не предавал гласности список своих способностей. И его боялись. Уважали, любили, но боялись. Кто бы не боялся того, кто может все или ничего?