Через пару часов, когда я уже выпила бутылку мартини, удобно улеглась на сложенные руки на барной стойке и закрыла глаза, где-то сверху мужской насмешливый голос пробасил:
- О, кэрита, вы уже собрались спать? – я кивнула, понимая, что до номера я не дойду и категорически останусь на месте. Почему бы и не подремать здесь – очень удобно, кстати. – Давайте-давайте, любезная, я помогу вам подняться.
И он действительно помог. Подхватил меня под руки, и медленно отвел в номер, который был предназначен для меня, Уны Фаэ.
Едва за Эмонитасом закрылась дверь, я поняла, как сильно я устала за всё время этой безумной поездки. У меня гудело всё тело, а теперь, после бутылки мартини, гудела и голова. Я быстро разделась, побросав всю одежду на пол, ополоснулась в душе и с блаженством рухнула на кровать, забывшись сном.
Разбудил меня стук в дверь номера, и я не сразу поняла, что происходит, потому что грохотало так сильно, что мне на мгновение показалось, что началась война. С чего бы вдруг начинаться войне?
- Кэ-ри-та! Открывайте, Уна Фаэ! – за дверью слышался скандирующий голос Радульфа. Я перекатилась по кровати на противоположную сторону, медленно встала, прошлёпала до двери и открыла её, за которой оказался бабник и циник, который, судя по голосу и лицу с бездумной улыбкой, был пьян. Очень-очень пьян.
Я покачала головой и закрыла дверь. Ведь я могла её просто закрыть и не пускать этого миллиардера в мой скромный номер. Это же отличный ход! Почему я сразу не додумалась не открывать вообще?
- Что? – мужик гневно воскликнул и вновь постучал в закрытую дверь. Я слышала, как он посапывает за дверью, молча возмущаясь. – Фаэ, это я, Эмонитас. Я хочу вас видеть. Открывайте немедленно.
Я молчала и обдумывала происходящее. Очень нетипичное поведение для мужчины такого вида, как Эмонитас. Такой вид – это очень, безумно богатый и харизматичный мужчина в самом расцвете сил и лет, способный очаровать этими его льдистыми глазами любую дурочку, мечтающую о романтической любви. Хотя, если поразмышлять – приказной тон, манера общения – всё выдавало в нём человека, который привык к тому, что всё в этом мире происходит сразу же, как только Эмонитас подумал об этом.
- У меня есть убеждения личного характера и сомнения в вашей адекватности, господин Эмонитас. Идите спать! – я почти кричала на него, понимая, что от меня хочет этот богач. Ему понравилась девушка, и эта девушка не кинулась на него, стоило ему улыбнуться и показать ей свой прекрасный отель. Теперь он будет пробовать разные подходы, чтобы заполучить то, что само не падает к нему в руки.
- Э, нет. Так не пойдет. Открывайте лучше вы, или будет задействован персонал гостиницы, и без шума вы не выберетесь из города-мечты, - страшный мужчина становился пугающим. Меня начало трясти, как в одном из моих снов, где я бежала от погони и никак не могла убежать. Повернув дверную ручку, я медленно открыла дверь, и в номер ввалился Радульф, очень серьезный и пьяный. – Я хочу вас видеть, любезная. Извольте предстать передо мной, - и он глупо захихикал. Хихикающим пьяный Эмонитас выглядел ещё более страшным и опасным, как отъявленный маньяк, поэтому я решила отступить от него подальше, вглубь номера, что я и сделала.
Едва закрылась дверь за ним, Эмонитас внезапно протрезвел, твердым шагом приблизился ко мне и обхватил ладонями моё лицо. Ледяные глаза смотрели очень внимательно, словно мужчина хотел увидеть что-то конкретное в моих глазах.
- Как же я мечтал прикоснуться к тебе, девочка, - прошептал он. – Ты не против? – Матерь Божья, какого чёрта здесь происходит?!
Я была против. Очень против. Я была против того, чтобы меня приручали, делали своей или заставляли ей стать, потому что это было слишком больно для меня. В памяти ещё горели следы последнего предательства, и я не была готова шагать навстречу новым любовным приключениям. Я категорически была против!
А как отказывать этому самовлюбленному самцу я не знала, потому что я была не очень богата опытом, и я сделала так, как учили меня однокурсницы – сделала вид, что принимаю правила игры. Они говорили, что жертва быстро сдаётся, то охотник также быстро теряет к ней всякий интерес.
Я потащила его на кровать, схватив за воротник расстёгнутой рубашки. Радульф удивленно пошел за мной, и, когда присел на край кровати, очень строго уставился на меня и спросил: