- Мне кажется, что рано или поздно они бы вышли к прародителям. Это был вопрос времени. Как только суша стала заселяться людьми, клонами, которых создали прародители, они пришли, - меня всегда интересовала история появления кланов Свети и вообще, история становления Еремона в целом.
- Кто – они? И что это за история о брате и сестре? – Уна оторвала взгляд от моего лица.
- Тени. Бесплотные сущности. В нашей библиотеке есть дневники Асаады, которая была одной из тех, кто наблюдал зарождение кланов и самой Свети. В них она подробно рассказывает о тенях и о Прародителях. Обязательно сходи в библиотеку! – я отвлекся от рассказа и всё же посмотрел в глаза Уне. Она выглядела очаровательно, освещаемая пламенем костра. Я начал понимать волчьи кланы, которые столько рассказывают о своих животных запечатлениях.
- И? Что потом? – Уну вернула меня снова в нужное русло разговора.
- Они пришли однажды ночью, в теле медведя. Они умели общаться только телепатически, как мой клан Русаси, думаю, эта способность проявилась не просто так. И решили заключить с прародителями договор. Суша – принадлежит прародителям и их детям, а океан им – сущностям Тьмы. И они не будут трогать людей, если прародители будут отдавать им в океан беловолосых женщин и мужчин.
- Беловолосых? Как ты? – Уна удивилась. – Но ведь у вас есть много беловолосых мужчин. Вас не отдают? Поэтому океан хочет поглотить сушу? – она засыпала меня вопросами. Вопросы были хорошими и очень правильными, я сам долгое время ломал голову над ними.
- Нет, не так. Изначально был договор таким, как я сказал. Оказалось, что эти сущности хорошо себя чувствуют именно в телах, в чьих генах нет меланина. Они очень плохо переносят солнце, поэтому океан и подземелья – идеальная среда обитания для них. Долгое время они жили за счет животных, паразитировали на них, заставляя их находиться в дневное время под землей, или жить глубоко под водой. Но такая жизнь им не подходила, они же разумные существа, - я хмыкнул, потому что слово «разумные» не совсем подходила этим созданиям.
- А потом появились люди, которые могли регулировать воздействие солнца на кожу?
- Ну, почти. Им подходил океан, и они, используя тела альбиносов и приспособления для подводного плавания, которые были у прародителей, смогли построить купол в океане, где остались жить.
- А зачем им тогда нужны были новые тела? Новые люди?
- Затем, что они паразитировали на людях, тела которых могли прожить лет пять, иногда десять, а потом тело умирало, не выдерживая подавления личности. Они не могут сосуществовать с личностью человека, и полностью подавляют ее. В общем, им постоянно нужны новые тела, новые альбиносы.
- Но почему мужчины остались? И чаровницы – только женщины.
- Потому что в результате эксперимента Асаады по скрещиванию видов, на планете появились люди-волки.
- Да ладно, это сказки, Кеку! Человек и волк не могут сочетаться генами! – фыркнула Уна.
А я улыбнулся. Сколько же нового тебе предстоит узнать, милая Уна.
- Знаешь, думаю, тебе лучше почитать дневники Асаады и хроники Свети. И обязательно самой! Это многое прояснит. – я посмотрел на небо, - скоро рассвет. - Давай двигаться к дому.
Мы отвязали коней, и медленно поехали по маршруту. Когда мы проезжали вдоль побережья, Уна обратила внимание на берег – чаровниц уже не было. Она внимательно рассматривала побережье, ветер трепал её волосы – шлем она не надела, и я мог наблюдать за ней и переменам эмоций на её лице.
Уна была разной, не сдерживала себя и не старалась казаться хладнокровной. Она была живой, настоящей, такой, какой Амаунет всегда избегала быть.
Возможно, именно это меня всегда и настораживало в ней? Та самая категоричная отстраненность, которой Амаунет не лишалась даже в моменты пика наслаждения, практически тая в моих руках.
В которой раз я пришел к выводу, что многое в Амаунет было для меня тайным несмотря на то, что она позволяла читать свои мысли.
Мы вернулись в дом Гамидов, когда уже светало. На смену двум лунам восходило солнце. Уна стояла у окна на своем этаже в углу коридора, и смотрела на небо, солнце и рыжие лучи, которые золотили деревья и траву вокруг, когда я оставил её и отправился в свой кабинет.
Обычно после дозора я спал три-четыре часа, затем медитация и тренировка, и снова патруль, Еремон. Я всегда любил то, что делал – мои воины были частью моей жизни, частью меня, иначе мы не смогли бы стать такой сплоченной командой.