Мне было очень жалко себя, мой труд в журнале. Я проработала там три года! Это была огромная практика для меня и дело, которому я хотела посвятить свою жизнь. В итоге всех моих трудов – у меня абсолютно глупое интервью о человеке-творце. Хотя меня посылали за интервью о человеке-диктаторе.
Эмонитас оказался таким же, каким я его себе представляла, и одновременно другим – расчетливым, но внезапно человечным. Я лежала на огромной гостиничной кровати, одетая, босая, и, раскинув в разные стороны руки и ноги думала. О том, кем мне быть и кто я, зачем я вообще когда-то в школе мечтала стать журналисткой-детективом, расследующей опасные и интересные сюжеты. В итоге я оказалась в городе-мечте, одна в пустом гостиничном номере, да ещё и пьяная. Конечно, разговор с Радульфон немного отрезвил меня, но тем не менее, я всё ещё была пьяна.
Зачем он предложил мне выйти за него замуж? Почему он вообще заговорил со мной об этом? Само собой я не поверила ни единому слову про волков и силу рыжеволосых женщин, но это прозвучало так романтично, что заставило меня представлять себе этих мужчин-волков и женщин под защитой этих необычных мужчин. Было бы интересно почитать об этом книгу или даже хотя бы заметку в газете. Пожалуй, это была бы потрясающая история о любви, могуществе и приключениях.
Таким вот образом, размышляя, я уснула, так и не раздевшись.
***
Я всё думал – зачем я отправился в эту сумасшедшую поездку без охраны? Вдруг на меня кто-нибудь решил бы напасть, чтобы похитить или убить? Меня, конечно, сложно убить или похитить без последствий, а вдруг?
Сидя за стойкой в баре «Разульса», я вспоминал чудовищные два дня пути с младшей Фаэ. Я чувствовал себя непривычно и неловко, старался глупо шутить и даже быть собранным, но меня всё не покидало ощущение, будто я уже знаю Уну. Только вот откуда?
Конечно, я видел её несколько раз на вечеринках, которые устраивала Хельга Фаэ в честь очередного безумного чего-нибудь – дня расцветающей фиалки или неделя солнечного света. Хельга всегда была немного не в себе с точки зрения обычного человека, только я её понимал, как никто. Я сам хотел иногда сойти с ума – разорвать на себе одежду и с волчьим безумием побежать ранним утром по влажной от росы траве где-нибудь в безлюдном поле.
Бармен налил мне ещё виски, но меня до сих пор так и не пробрало – тоска в солнечном сплетении всё не отпускала. Я надеялся, что это путешествие развлечёт меня, но мне стало ещё хуже, чем было до – в голове стучало и гудело, а желание бросить всё и убежать куда-нибудь подальше ото всей цивилизации становилось всё сильнее. Откуда что только берётся?
Возможно, я заработался, и немного, самую малость, - сошёл с ума. И теперь, как безумный мечтал ещё раз коснуться этих огненных волос Уны, посмотреть на неё, ощутить рядом тепло её тела. Это всё казалось странным, потому что я не хотел её, как личность или человека, мне до одури хотелось наслаждаться её оболочкой – хрупкой, но такой сильной девчонки, которая не побоялась выставить меня – Радульфа Эмонитаса – за дверь без сомнений.
Какие вообще могут быть «убеждения» у девчонки её типа? Молодая и богатая, Уна должна прожигать жизнь, купаясь в роскоши и деньгах её бабки, но она так не делает. Почему? Какие такие события могли заставить Уну стать рассудительной, умной и такой отчаянной?
Я кивнул бармену, прощаясь. Утром нужно будет проследить, чтобы с этой журналисткой Фаэ ничего не случилось. Она выглядела такой одинокой в этих своих чёрных одеждах, что мне в дороге вдруг захотелось закрыть её ото всех бед мира, лишь бы с неё всё было в порядке. Неужели я, Эмонитас, могу испытывать такие чувства к первой попавшейся девчонке?
Хорошо, тут я перегнул. Не такая уж она и первая попавшаяся, конечно.
Внучка Фаэ по умолчанию не такая.
Я согласился с собой, тем, который всегда поступает правильно и рассудительно. Я давно знаю её, издалека и так близко никогда ещё не рассматривал, но всё же. Чем таким она зацепила меня?
Я добрался до номера, но немного задержал руку на номере этажа, где поселил девчонку. Стоит ли продолжать это, так называемое, общение, или пусть канет в Лету, также, как и все мои прежние попытки найти себе спутницу жизни?
Тут нужно сделать небольшое отступление: я честно искал себе спутницу жизни. Настоящую, такую, с которой хоть на войну, хоть в голод – она прикроет спину и будет молча подавать патроны, или как там говорят? Но попадались либо любительницы прожигать жизнь – горячо, долго и с удовольствием, либо слишком умные «библиотекарши», от которых скулы сводило, до того они были правильными. Хотя, говорят же, что в тихом омуте черти водятся.