Кеку наоборот, следовал за мной, вглядываясь в мое лицо с нескрываемым любопытством, и о чём-то думал.
- Они жили здесь без меня, а я жила там, одна, под опекой Хельги, и теперь понимаю, жила так, словно бы исполняя план по той самой, правильной жизни, которая могла меня научить быть той, кто я есть.
Мой взгляд упал на Ральфа.
«О боже, за что мне это?» - словно думал Эмонитас, рассматривая расстроенную меня, и, вероятно, думая о том, что зря он отправился сюда, в жилище четы Асфар. Он будто чувствовал себя здесь лишним, ненужным, и это сквозило в его тоскующем взгляде, который он периодически бросал в потолок.
- Как ты глуп, пёс, - вдруг высказался Кеку, холодно посмотрев на Ральфа. – Твои мысли излишни и глупы. Как можешь ты думать так? Неужели все твои чувства продиктованы только инстинктом?
Я обернулась, и прищурив глаза взглянула на Ральфа. Что Кеку увидел в мыслях Ральфа такого, что так сильно его разозлило?
- О чём ты, Кеку? – я рассматривала Эмонитаса так, будто собиралась сканировать его мысли. – Что значит – продиктованы инстинктом?
Радульф возвел глаза в потолок с недовольством.
- Уна, ты неправильно его поняла, - начал было Ральф.
- Всё она правильно поняла, пёс! Твоя любовь не имеет ничего общего с чувствами, это всего лишь твой инстинкт требует Уну, а тебе и без нее нормально. Неужели ты не отделяешь свои чувства от того, что требует твой волк? – Кеку говорил спокойно, даже холодно, наблюдая за Эмонитасом. – Что ты чувствуешь сейчас, когда Уне так плохо?
Он перевел взгляд на меня, с ожиданием смотревшую на Ральфа. Тот напрягся, и ответил:
- Ничего я не чувствую! Что вообще я должен чувствовать, когда мы тут вообще не понятно зачем! Странный дом незнакомых людей. Я их вообще впервые вижу! – и он с недоумением поднял брови и развел руками.
Я, которая явно не ожидала услышать подобное, задохнулась от удивления.
- Что ты сказал сейчас? Повтори? Я не расслышал, - медленно проговорил Кеку.
- Что ты несёшь, Кеку! Всё ты слышал, я ведь очень громко и чётко все сказал, и меня…, - и тут Ральф охнул и согнулся пополам. Потом он охнул снова, и упал на колени, сгибаясь еще больше.
Отстранённо наблюдая за Ральфом, Кеку спросил меня:
- Ты в порядке? – я неопределенно пожала плечами, рассматривая происходящее. В порядке ли я?
В полном. В какой-то степени я чувствовала себя сейчас удовлетворённой происходящим.
- Что это с ним?
- Инстинкты умеют мстить носителям. Нам пора, - и он протянул мне руку, обогнув Ральфа. Я вложила свою ладонь в руку Командиру, и, не оборачиваясь на Эмонитаса, который пытался справиться с волком внутри, вышла вслед за Кеку из комнаты.
Наши кони стояли там же, где мы их и оставили. Мы практически одновременно вскочили на них, и, не сговариваясь, поехали в Дом Гамидов, не нарушая абсолютную тишину.
Тишина казалась вполне естественной, и одновременно очень настораживала.
- Ты тоже это слышишь, - констатировал Кеку мои мысли. – И мне тоже это кажется странным.
Он остановил коня, спешился и, присев на корточки, приложил ладонь к земле. Отрешённый от происходящего, спокойный, Кеку с расстановкой проговорил:
- Что-то приближается. Что-то огромное, - он повернул голову в мою сторону. – Мы успеем доехать до ближайшей заставы. Она в четверти часа езды.
Я кивнула, и, словно он ждал моего согласия, Командир запрыгнул в седло, медленно надел шлем, кивнул мне, намекая, что и мой шлем должен быть на голове. Мы выехали, но не успели уехать далеко, как раздался громкий хлопок совсем недалело от нас, и земля под нами задрожала. Кони заволновались, затопали, но не испугались, чувствуя наше с Кеку спокойствие.
- Тьма злится, - тихо сказал Командир. – Не волнуйся, Уна, нас она не тронет.
Высоко над опушкой леса появился яркий шар света, который увеличивался в размерах, а потом лопнул, расплескав свет над деревьями.
И снова над Светью разлилась тишина.
Эта тишина была привычной. В ней потихоньку шелестели ветви деревьев, поскрипывая стволами, попискивали ночные животные, а вдалеке, если хорошо прислушаться, можно было услышать чей-то приглушённый разговор.
Мы снова двинулись в сторону дома, всё также молча. Я старалась прятать мысли о Командире. О том, какие возможно его губы на вкус, и как горячи его ладони, когда он касается моего тела. Я с каким-то предвкушением представляла на себе тяжесть его тела, его волосы под моими ладонями, когда он целует меня. Чёрный костюм Гамидов скрывал Командира от меня, но я уже знала, что под тонкой эластичной кожей доспеха скрывается сильное тело воина.