В итоге, мы решили ехать к монахам вместе. Я, конечно, предложил, что я мог бы поехать к монахам один. Это было бы быстрее, и ничего не отвлекало бы меня во время пути. Но время, которое я могу провести с Уной я не хотел променять ни на что другое.
Она сидела в том же кресле, где совсем недавно сидел Аш. Только в отличии от Аша, с которым меня связывали только рабочие и дружеские узы, Уна помимо всего вызывала во мне огромное количество разных эмоций. Я отправил ее переодеваться, пока сам искупался и собрался, и уже потом, отправился за ней.
Поднимаясь по лестнице на этаж к Уне, я размышлял о дороге, которой мы поедем к монахам, придумывал темы для разговоров с ней, но шагнув на этаж, услышал голоса в комнате Уны, и поспешил.
Я хотел было постучать в дверь, но так и замер с поднятой рукой, потому что в комнате шел занимательный разговор.
- Возьми его, ну же! – говорил мужской голос.
- Как же я тебе его возьму, если он такой огромный! – воскликнула в ответ Уна. – Как ты вообще с ним ходишь?
- Как-как! Да легко! Да ладно тебе, он же совсем не страшный. Давай пробуй, - я наконец узнал голос Аша. Я сразу начал думать о плохом, но это никак не вязалось у меня с Ашем и Уной, особенно, учитывая, что тот знал о моих чувствах к ней.
- Ну ладно, - согласилась Уна. – Но за последствия я не ручаюсь! – и на мгновение всё стихло. Я без раздумий распахнул дверь и увидел такую картину: Уна стояла в боевой стойке с мечом Аша наперевес, а сбоку стоял, собственно, Аш. Оба ратена синхронно повернули головы в сторону двери. Уна зашипела и выронила меч.
- О, Первородные! Уна, осторожнее! Это же очень острый меч! – вскричал Аш, страхуя Уну. – Командир? Уже выезжаете?
Смущенный я не знал, что и сказать. За те несколько мгновений подслушанного разговора, я был готов выбросить из окна Аша, потому что ревность внезапно затопила всё моё существо. Я сам от себя не ожидал такой реакции.
- Кеку? – Аш обеспокоенно поднял одну бровь. – Мы тренировались. Уна не помнит, как держать меч. Я показывал. Ничего такого, - он будто оправдывался, чувствуя неловкость ситуации. Поймав мой взгляд, Аш смущенно улыбнулся.
Уна рассматривала их обоих. И именно сейчас, рядом с Ашем, я не мог прочитать ни одной ее мысли. Что это? Особенность тени Аша?
- Поехали, Уна. До гор ехать почти сутки, завтра уже будем у монахов, - я кивнул в сторону окна. – Сумерки наступают.
Уна кивнула мне, улыбнулась Ашу. Тот в ответ потрепал ее по плечу, и кивнул.
Когда мы выезжали из конюшен, мне показалось, что кто-то стоит в дверях дома, но присмотревшись, так и не понял – показалось ему это или нет. Я обернулся еще раз, но никого не увидел.
Ночь наступала – плавно и тягуче, расползаясь по окрестностям Еремона. Дорога лежала мимо башни Императора, лавочек ремесленников, и дальше, по окраинам. Горы, где жили монахи, открывались постепенно, не нависая над столицей Свети, а словно появляясь из ниоткуда и пропадая в никуда, если изменить угол зрения. Ближе к горам растекалась равнина, за которой и шел покатый подъем в горы. Тропинка шириной в две лошади, как раз для двух всадников, вилась вверх, постепенно увеличивая наклон.
Уна и я ехали всю ночь, и к утру добрались до равнины. Почти перед самым рассветом мы сделали привал у края леса. С поляны, где мы остановились, открывался прекрасный вид на равнину. Уна молчала, и я так и не решился начать разговор. Я хотел обсудить совет старейшин, произошедшее с Ральфом, узнать её мнение обо всем, что происходило, но не знал, как начать разговор. Уна старательно прятала мысли, хотя я делал несколько попыток прочитать, что она думает.
Я всегда считал себя храбрым и открытым, но с Уной мне казалось правильным подбирать слова и строить разговор так, чтобы Уне нравился разговор со мной. Почему-то с Амаунет не было такой неловкости.
На середине равнины Уна внезапно остановила коня.
- Ты видишь? Видишь его, Кеку? – зашептала она. За нашими спинами медленно поднималось солнце, еще не видимое за горизонтом, но уже осветляющее окрестности. Горы еще не нависали над ними, но уже возвышались, и я уже чувствовал их величие.
Уна спрыгнула с коня в траву, и тут я ощутил нестабильность в окружающем их воздухе. Будто мир вдруг стал зыбким и прозрачным, превращаясь в туман. Туман?
- Стой, Уна! Стой! – закричал я, стремительно спрыгивая с коня, и оттаскивая Уну себе за спину. – Это Тьма!
Уна медленно, словно во сне, обернулась на его крик.
- Тьма? – уже спрятанная за мою спину, она выглянула и еще раз спросила. – В смысле – Тьма?
Прозрачный мир заколебался, и на равнине заклубился розовый туман, который мы уже видели на берегу, когда впервые ездили с ней в дозор.