- Ты должна нас спасти! Мы погибаем здесь! Приходите быстрее! Нам не выжить!
Лицо исчезло внезапно, также, как и появилось, и я увидела лицо Кеку, который испуганно вглядывался в моё лицо. Я осознала, что сижу на ступеньках сторожки, спиной к стене.
- Родная моя, что случилось? Ты внезапно исчезла с моего плеча, а потом также появилась. Я очень испугался за тебя! Где ты была?
Я рассказала ему про лицо, и передала слова, что услышала.
Кеку сел рядом со мной на ступеньки, обнимая меня за плечи.
- Так-так, кажется, я понимаю. Впрочем, - его голос звучал категорично. – У нас должна быть эта ночь, слышишь? Сегодня, прямо сейчас, я умираю без тебя, поняла? Ты сегодня принадлежишь только мне, а я – только тебе. И только так, я на другое не согласен, - он подхватил меня на руки. – Так что, Уна, пойдем ужинать.
Я прижалась к нему, не желая прекращать эту ночь, обрывать эти мгновения. Я хотела навсегда оставаться здесь, с этим мужчиной, с которым я, наконец, чувствовала, что живу, и, что больше никуда не нужно идти, потому что он и есть то, чего мне всегда не хватало. Казалось, он заполнил всю мою пустоту собой, и я стала цельной.
И, когда утром я проснулась в его объятиях, и увидела, что Кеку не спит, а рассматривает с нежностью мое лицо, то поняла, что дальше нам предстоит сделать то, о чем нам говорила Асаада накануне.
- Ты готова, родная? – спросил Кеку, поглаживая меня по плечу.
- С тобой я готова ко всему, - и мы поднялись навстречу новому дню и тому, что нас ждало за пределами сторожки.
Глава тринадцатая. Шаг в неизвестность.
- Ты должен превратиться обратно, слышишь? Ты слышишь меня, Ральф? – мой голос звучал громко и требовательно. Уже больше суток Амаунет не могла добиться от волка, чтобы тот выпустил Ральфа. Это было нужно, чтобы произошел полный оборот, и волк признал хозяина. Без этого Эмонитас мог навсегда остаться волком и больше никогда не иметь человеческой ипостаси.
- Он не хочет выходить. Проблема не в волке, Ама. Ральф сам не хочет выходить. Он думает, что здесь его ждет одиночество, опасность и страх, - я слушал волка, положив ладонь ему на крупный лоб.
Амаунет всплеснула руками, усаживаясь на колени перед волком.
- Ральф, Ральф! Ты не один, слышишь? Я с тобой! Я теперь всегда буду с тобой, - она не знала, что ему говорить. - Какие слова правильные в этой ситуации? Что я должна сказать ему, чтобы он смог вернуться?
Я развел руками и сел у костра прямо на пол пещеры.
Птицы пели.
Где-то там, за пределами этого крохотного мирка, Хорус боролся за жизнь Аминт, Кеку с Уной приспосабливались к новой реальности, Нефтада занималась садом. А я, Аха, единственный, кто мог договориться с волком, и вообще, с любой магической или необычной сущностью, сидел здесь, и пытался понять, как помочь двум мирам обрести друг друга.
Наверное, именно эта особенность помогла мне стать тем, кто я есть – единственным в своем роде человеком-альбатросом, странной генетической мутацией, очередным удавшимся экспериментом Асаады.
Нет, я никогда не жалел о том, кем я стал. Иногда я скучал по тем временам, когда я мог, как обычный ратен, любить девушек или ходить с ними на свидания, спать до обеда или тренироваться до потери пульса. Но после первого полного оборота я стал сильным, невероятно выносливым, и все тренировки сводились к медитациям с монахами для контроля сущности и оттачивания скорости оборота в птицу.
Ну, а девушки стали сторониться меня. Большие и знатные семьи больше не приглашали меня на вечерние чаепития, как раньше, а семьи «попроще» боялись иметь со мной дело. И то верно – генетический урод, единственный в своем роде. Кто мог предугадать, какое потомство могло родиться от меня?
Асаада меня успокаивала, конечно же, и даже наоборот, подталкивала к поиску пары. Как же, это же такая возможность – ребенок от альбатроса! А какие способности могли у этого ребенка быть, если меня «скрестить» с кем-нибудь особенно потомственным? Я и представить боялся такого «скрещивания», потому что не хотел жить без любви. «Скрещивание» пугало меня до колик, потому что я представлял себя сразу лабораторной крысой, подопытным хорьком, которого Асаада в очередной раз засунет в экспериментальную клетку и будет стоять перед ним с блокнотом, записывая ход процедуры.