Надеюсь, он никогда меня не покинет.
– Как ты думаешь, они когда-нибудь приедут? – спрашиваю я, прижимаясь носом к холодному окну. За стеклом мир – бесконечный снежный вихрь.
– Они сказали «шесть часов», – напоминает он. – Шесть часов еще не прошло.
– Пять с половиной.
– Пять с половиной – не шесть.
– Но почему их все еще нет? – хнычу я.
– Потому что шесть часов еще не прошло!
– Прекрати повторять это!
Логан разражается смехом, тогда как я с несчастным видом все еще смотрю в окно.
– Что, если мы умрем от голода?
– Не умрем, – отвечает он.
– Что, если мы умрем от переохлаждения и… о боже, до меня только дошло. Что, если мы наказаны?
Он вздыхает.
– Ладно. Я купился. За что наказаны и кем?
– Александром! За то, что мы его ненавидим. Что, если он это сделал? – Я вдруг задыхаюсь. – Боже мой, Логан, думаешь, Вилли чувствовал именно это, когда лежал на дне того оврага со сломанной ногой? До того, как его дух вошел в Александра? Как ты думаешь, он знал, что умирает?
Логан молчит мгновение. Затем кивает.
– Я принял решение игнорировать тебя следующий десять минут или сколько мне понадобится, чтобы ужас покинул мое тело.
02:42
Я отрываю взгляд от окна и испускаю долгий унылый вздох.
– Ладно, думаю, пора.
Он хмурится.
– Пора что?
– Заключить договор.
– Какой договор?
Я натягиваю одеяло плотнее на нас.
– Мы можем застрять тут на дни. Даже на недели.
– Не будет ни дней, ни недель, безумная женщина.
Я упрямо вздергиваю подбородок.
– Все возможно. И если это случится, есть большая вероятность, что мы умрем от голода или переохлаждения, как Вилли на калифорнийской тропе. И если мы не решимся на одновременное убийство или самоубийство, очевидно, что один из нас умрет раньше. Так что, если это случится, нужно заключить договор.
– Что за гребаный договор? – рычит он.
– Если мы столкнемся с голодом, то оставшийся в живых должен съесть умершего.
Логан таращится на меня.
– Что? – защищаюсь я. – Это вопрос выживания.
– Ты хочешь, чтоб мы друг друга съели?
– Ну, не друг друга. Только одному из нас придется сделать это. И я просто хочу, чтобы ты знал, если я умру первой, я разрешаю тебе съесть меня. Делай все, что нужно, чтобы выжить. Я не стану тебя осуждать.
Он пялится на меня.
– Так мы договорились? Живой ест мертвого. И в аварийном комплекте есть швейцарский нож. О, и я думаю, что лучше всего начинать с задницы. Там больше мяса.
– Нет, – решительно отвечает он.
– Да, – настаиваю я. – Задница – лучшая часть…
– Нет в том смысле, что я не отрежу кусочек твоей сладкой задницы и не буду его есть, – уточняет он. – Я бы предпочел, чтобы мы просто умерли в объятиях друг друга, как старики в каютах «Титаника».
Я разочарованно качаю головой.
– Хорошо, не соглашайся. Но я все равно настаиваю.
– Пакт требует согласия обеих сторон, – говорит он.
– Не тогда, когда моя жизнь на кону. – Я показываю язык. – Извини, детка, но я съем твою задницу, нравится тебе это или нет.
Я не осознаю, как скверно это все сформулировала, пока слова не слетают с моих губ, что заставляет меня завопить, а у моего парня – вызывает приступ смеха.
03:02
– Ладно, очевидно, прошло уже четырнадцать часов…
– Шесть, – поправляет Логан.
– …и их все еще нет. – Я едва не прокусываю зубами щеку изнутри. – Я не думаю, что они нас найдут.
– У них есть наше точное местоположение.
– Да, но машина покрыта снегом. Они нас не увидят. И потом, когда метель прекратится, нам нужно будет откапываться. – Я бросаю на него серьезный взгляд. – Ты обязан согласиться на договор.
– Никогда. И нам не придется откапываться. Все будет в порядке. – Но мои опасения побуждают его к действию. Он тянется к ручке двери и ругается, когда ему требуется несколько сильных толчков, чтобы открыть ее. – Сейчас вернусь.
– Что ты собираешься делать?
– Откину снег, чтобы они смогли увидеть машину. И теперь лучше включить аварийку. Кавалерия может прибыть в любой момент.
Я начинаю выбираться из-под одеяла.
– Я помогу.
– Ни за что. Там слишком холодно. Оставайся тут.
Он выходит и начинает отбрасывать снег, пока с той стороны окна не показывается его красивое лицо. Его черты сосредоточены, что заставляет меня улыбнуться. Не важно, что делает Джон Логан, он делает это, сосредоточившись на сто десять процентов.