Ладони с лица резко спустились на шею и сдавили.
— Не проклятье, а дар, — с приятной улыбкой напомнил хозяин.
— Да, да… Прости меня, Ник, — прохрипела я.
Он разжал руки, и рухнула бы я на пол из-за резко ослабевших коленей, если Доминик не подхватил меня, приобнимая за талию и прижимая к себе.
— Ты стала такой хрупкой, — прошептал он, рассматривая черты моего лица: брови, скулы, даже губы. — Прямо как раньше, когда мы с тобой стояли в храме, наблюдая за бракосочетанием того… кузнеца? столяра?..
— Это из-за темницы, — проговорила я, опуская глаза. Нет, не первый раз он провоцировал меня болезненными воспоминаниями, не первый раз я гасила вспышку боли.
— Или тебя принц разбаловал, — цокнул мужчина, качая головой. — Слышал, он тебя из темницы прямо в свои покои отнес. Сам. Это правда?
Голос внезапно пропал, я поняла, что не могу даже губами пошевелить. Я не хотела выдавать сокровенное, но проклятье меня не спрашивало. Поэтому пришлось кивнуть, все также не поднимая головы.
— Это о многом говорит. — Голос Доминика был чрезвычайно довольным. — Забота, ночевки в «Лисице», даже театр… Не заметила ли ты иронии, дорогуша, когда Рейн повел тебя именно на спектакль о Руфь и её ошибках? Впрочем, неважно. Главное, что теперь он тебе доверяет. Воспользуйся его доверием, — велел Доминик, вновь поймав мой взгляд. — Полгода назад принц перехватил мой заказ у одного превосходного артефактора, который работал не совсем законно. Артефактора казнили, все его труды уничтожили… правда, несколько интересных вещиц забрал твой любовник, хранит у себя в кабинете. В том числе то, что мне нужно.
Намек был более чем понятен. Живот сжался, казалось, вот-вот меня стошнит. Но сопротивляться сил больше не было. Плечо безвольно опустились, сердце билось размеренно, даже на лице не отразилось сомнение. Доминик, не ощутив сопротивления, довольно улыбнулся и крепче сжал руки на талии.
— Как выглядит эта вещь? — облизав сухие губы, уточнила я.
Я знала, что не смогу не поддаться соблазну и не полюбить Рейна. Да и как можно остаться равнодушной, когда он был так ласков, нежен? Ко мне никто и никогда не относился так, как он. Считался, как с равной, принимал мое мнение. Не стал делать официальной фавориткой вопреки своему желанию. Заботился. Первую привел в свои покои.
Он сделал больше, чем родная мать и отец, чем Доминик, столько лет изображающий заботу. Иллюзия была так хороша, что я забылась. Была готова поверить, что он сможет помочь. Но правда заключалась в том, что никто не сможет. Доминик в своем праве, потому что в детстве я совершила ужасную ошибку. Поверила ему.
Я внимательно слушала описание артефакта, запоминала его особенности, стараясь не думать о том, что совсем скоро лишусь самого главного в своей жизни. Все закономерно, такова моя природа, навязанная судьбой. Моя жизнь находилась в чужих руках, к этому я привыкла.
Но впервые пожалела, что могу сама закончить свои мучения. Даже самоубийство мне могли запретить или разрешить.
14. Эрида
Эрида
Магия бурлила во мне. Я ощущала себя горной рекой, вода которой рвалась дальше, невзирая на острые камни и другие препятствия. Окажись на пути мост — он бы разлетелся в щепки. Сильная, смертельно опасная река внутри человеческого тела.
Но я не боялась. Стоило мне обратиться к магии, как она тут же становилась спокойным озерцом и ластилась ко мне, точно домашняя кошка. Иногда мне даже казалось, что я слышу негромкое мурлыканье, но это уже полет больной фантазии.
Архелия тысячу раз твердила, что путь магии — тернистый, сложный и зачастую невыносимый. Чтобы овладеть собственной силой, необходимо учиться концентрации, уметь контролировать себя.
— Иногда требуются десятилетия, чтобы укротить магию, — часто повторяла вампирша назидательно.
Я готовилась к буре, которая должна была вырваться после инициации. Если в моей крови такая сильная магия, как говорят, то её обуздание казалось сложным занятием.
И вот утром, еще не проснувшись, я уже замерла в ожидании. Осторожно открыла глаза, ожидая летающих предметов, видимых призраков или еще какие-то проявления моей магии. Но ощутила только укол разочарования — от того, что проснулась одна, без Исмара.