Леон выступал наравне с Рейном. После смерти Лисандра молодой дракон осунулся, стал серьезнее, лукавая улыбка окончательно исчезла с его лица. Рейн с грустью констатировал, что его лучший друг, еще недавно жаловавшийся на постоянную напряженность принца, сам повзрослел. Для дракона — слишком рано, это все равно, что если обычный человек вдруг повзрослеет в десять лет.
И Агата, и Ингвар заметили изменения в своем сыне. Они внимательно слушали объяснения Леона. И если Ингвар сохранял невозмутимую маску, то лицо Агаты стало печально-задумчивым. Мать не может не беспокоиться за своего единственного ребенка, сколько бы лет ему ни было.
Ингвар согласился подождать и не вмешиваться.
— Но только из уважения к Катрею, — сказал суровый дракон, покосившись на Леона. Естественно, правитель драконов поставил свое условие: — Еще одно убийство — и я подключаю своих людей. Убийца Лисандра должен быть наказан.
Катрей, как и Рейн, проглотил возражения. Ингвар имел право возмущаться, и он еще мягко поступил.
— Мы забираем тело Лисандра, его должны похоронить с почестями, — мягко сообщила Агата, подводя итог.
— Разумеется, мы уже подготовили тело к транспортировке, — кивнула Кассандра, грустно улыбаясь в ответ.
После этой тяжелой встречи Рейн еще три часа провел в своем кабинете. Опять пришла Фира, теперь только у неё был неограниченный доступ к личным комнатам принца. Она принесла закуски и кувшин с разбавленным вином, размяла напряженные плечи и ласково погладила волосы.
Рейну стало легче, он давно откинулся на высокую спинку кресла и расслабленно прикрыл глаза. Нежные руки Фиры и её голос окончательно успокоили.
— Я трон готов отдать за то, чтобы этот момент не заканчивался, — с закрытыми глазами проговорил Рейн, тяжело выдыхая.
Фира закончила массаж и села к мужчине на колени, перекинув обе ноги через подлокотник. Голову устроила у него на плече. Рейну подумалось, что к этому моменту он и стремился всю жизнь.
— Я бы все отдала, чтобы остановить этот момент навсегда, — негромко проговорила Фира. От горечи в женском голосе стало тяжело дышать.
Рейн обнял хрупкое тело и поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. В кабинете было открыто окно, и теплый вечерний воздух, нагретый в течение всего дня, проникал внутрь.
— Я рад, что ты почти всегда здесь, во дворце, — признался Рейн, поцеловав светловолосую макушку. — Но наверняка уже пошли разговоры. Тебя это не беспокоит?
Рейн помнил, почему Фира не хотела афишировать их отношения, и с уважением относился к её решению. Отложил проблему её опекуна, и поэтому сильно удивился, когда Фира проявила инициативу и сама стала приходить во дворец, особо не скрываясь. Рейн, конечно, тут же оповестил охрану, чтобы её пропускали даже в королевское крыло, куда посторонним был вход категорически запрещен.
— Мне хочется быть рядом с тобой, — подумав, призналась Фира. — Я понимаю, что времена сейчас сложные, раз уж вы даже комендантский час ввели. Чем-то приходится жертвовать, и я… кажется, я готова на эту жертву.
В груди ощутимо потеплело, но не от выпитого вина. Рейн поцеловал Фиру, стараясь отразить в этом касании губ все свои чувства. Но разве это возможно? Как показать поцелуем всю любовь, безграничную нежность, желание заботиться, которые в тот момент ощутил Рейн?
Наверное, ему это все-таки не удалось. Или Фира не поняла его, раз уже на следующий день решила обокрасть.
— Что ты делаешь? — спросил Рейн растерянно.
Глупый вопрос, конечно. Но это единственное, что он смог выдать, глядя на то, как Фира вытаскивает из сейфа кнут с лакированной рукояткой и позолоченым плетеным ремнем.
Фира вздрогнула, и кнут выпал из её рук, глухо ударившись о мрамор пола. Рейн молча наблюдал, как кнут задевает картину, еще минуту назад висевшую на стене. Изображение родеронского пейзажа в толстой раме упало вслед за кнутом.
— Я забыл поцеловать тебя на прощание, — почему-то начал объяснять Рейн, и тут же криво улыбнулся: — Как удачно, оказывается.
Этот кнут был сделан черным магом. В течение долгого времени Рейн помогал выслеживать этого ублюдка, и найденные доказательства его вины — лишь малая часть злодеяний. Ритуальные убийства, жертвоприношения, использование запрещенных заклятий. За большие деньги тот маг делал различные артефакты на заказ. В том числе этот кнут, способный «перерубить», разрушить любую магическую защиту, даже с примесью божественной магии. С этим оружием стали бы доступны сокровищницы любой страны, территория драконьего государства, запрещенные отделы библиотек с тайными знаниями. Да все, что угодно.