— Я ненавижу богов и их игры, — вздохнул Рейн.
Удерживаться на лодке стало еще тяжелее, вода стала заплескиваться, ботинки быстро промокли.
— Значит, мы должны сделать это оба, — заключила Эрида. Она медленно потянулась к кинжалам, один протянула брату.
Лодка подплыла к Краю Света, шторм был настолько сильным, что даже если вытянуть руку перед собой, то нельзя было разглядеть пальцы. На миг Рейна оглушило грохотом молний. Он подался вперед, вставая на колени на дно, и притянул к себе Эриду. Они давно промокли и едва держались в лодке, но все равно смогли направить кинжалы друг другу прямо в сердце.
Остриё слабо укололо Рейна в грудь. Может быть, оно даже прокололо кожу, но из-за обильного дождя Рейн не мог ощутить, льется ли кровь или нет.
Свободной рукой Эрида обхватила его за плечи и сжала ткань плаща.
— Я не хочу делать этого, — всхлипнула она, смотря в глаза брата.
На секунду вспыхнула молния, осветив красивое бледное лицо Эриды. Ей бы блистать на балах, позировать художникам, наслаждаться вниманием князей, принцев и королей, а не приносить себя в жертву во имя спасения мира.
— Я знаю, сестренка, — через силу улыбнулся Рейн, пытаясь приободрить девушку. — Но мы справимся. Как в детстве, помнишь? Ты постоянно заставляла меня играть с тобой в прятки, пока Эдгар нас искал. Однажды мы даже прыгнули в яму, которые вырыли садовники для дерева, привезенного из Каринтии.
— Мы тогда сделали шаг в пропасть вместе, — нервно рассмеялась Эрида. — Давай, как тогда. На счет «три». Раз.
— Два.
— Три.
19
Тысячи и тысячи лет континенты существовали, не пересекаясь между собой. Жизнь на них развивалась, человечество процветало. Цивилизации рождались и умирали, воевали между собой. Но мир это не трогало, мир дремал, убаюканный едва слышным гомоном людей.
Так продолжалось долго. Ни один человек не смог бы засечь время дремоты мира — для него это лишь мгновение.
А потом произошло нечто, заставившее мир содрогнуться. Боги начали войну и больно ранили мир. Он ответил, выплеснув свою боль единой волной. Боги быстро образумились и остановили эту волну, названную Краем Света, но убрать её окончательно так и не смогли.
Мир, смирившись со своей болью, впал в полузабытье, иногда постанывая. Он приоткрыл один глаз, когда в войне, названной людьми Стаабской, стали использовать артефакты богов, но тут же заснул в болезненном сне.
В один из череды дней происходило много событий.
На самом близком континенте к Краю Света кипела жизнь. В Драконьих горах, под полупрозрачным золотистым куполом, насыщенном магией фейри, проходили похороны дракона. Эти существа редко умирали, и еще реже — их убивали. Поэтому для драконьего народа убийство стало трагедией. Зажигал костер мужчина с тонким обручем на темно-каштановых волосах, а факел ему подавала женщина с огненно-рыжими волосами. Вокруг костра собрались все драконы.
На севере-востоке от Драконьих гор, на побережье Буйного моря сражались двое мужчин — молодой блондин и брюнет лет пятидесяти. Они легко и умело размахивали клинками, успешно отбивали атаки друг друга. Метрах в десяти на расстеленном покрывале сидела немолодая женщина со светлыми волосами. Они давно перестала красить их в красный, и поэтому сходство с молодым парнем, за которым она наблюдала, было очевидным. Сын, наследник великой северной державы, был похож на мать и внешне, и внутренне. Сражение остановилось. Немолодой мужчина похвалил названого сына и похлопал по плечу. Оба мужчины двинулись к улыбающейся королеве. Семья устроила пикник, когда сын, успешно сдав экзамены, на месяц вернулся в родное королевство.
В другой стране, в городе, известном своими образовательными учреждениями, в Университете магии бывший ректор Светлой академии отчитывал своих дочерей, сбежавших ночью на вечеринку, которую устраивали пятикурсники. Позади стояла его темноволосая супруга и кусала внутреннюю сторону щеки, пряча улыбку: ей казалось забавным, когда её мужчина злился.
В это же время опасно красивая вампирша, владевшая кровной магией, покидала Вандею, стремясь поскорее прибыть в другой город, к своему любимому, с которым они были в браке тысячу лет, но стали настоящим мужем и женой всего лишь тридцать лет назад. И теперь, отпустив взаимную ненависть, они не могли насытиться друг другом.