Она — это магия, которая стала моим даром, моим проклятием, моей судьбой и, уверена, станет моей смертью. Потому что она, как и я, принадлежала целиком и полностью Доминику, а к хорошему это никогда не приведет.
Древняя магия, унаследованная от великих предков, всегда спала, оставаясь лишь слабым воспоминанием. Я никогда ей не пользовалась, всегда скрывая свою истинную сущность. Жила, как обычный человек.
Так я себя убеждала в течение многих лет. И почти в это поверила. А моменты, когда Доминик пользовался даром через меня, казались лишь сном.
Я открыла глаза, наполненная изнутри теплом магии. Больше не было холодно, истинная сущность позаботилась.
Золотую дымку, окружившую меня, никто не видел. Как будто вся подсвеченная солнцем пыль в комнате собралась вокруг меня и неторопливо плавала вокруг. Все, что могли видеть Доминик и сжавшийся от испуга граф — подсвеченные золотом радужки глаз. Несведущие люди могли перепутать такое явление с подсвечиванием глаз у оборотней.
Но оборотнем я не была.
Сосредоточившись, я направила золотую дымку вперед, в сторону графа. Послушная моей воле, магия легко окружила мужчину, заменив собой ярко-красную ауру — оболочку, выдающую его эмоции. У него был шанс избавиться от моего влияния до того момента, как я поймала его взгляд.
Уитмор замер, как кролик перед удавом, — отчаявшийся, испуганный, готовый к смерти.
— Сделка совершена, — проговорила я, зачаровывая его. Поблескивающая дымка медленно меняла форму, превращаясь в четыре кольца, обвивавших недвижное тело. — Ты не предашь Доминика Венса, не обманешь его, не выдашь настоящее имя даже под страхом смерти.
— Я не предам Доминика Венса, не обману его, не выдам настоящее имя даже под страхом смерти, — хрипло, как будто на последнем издыхании, выдавил он.
— Ты будешь честно выполнять свои обязанности. Ни намеком не дашь понять, что связан с ним.
— Я буду честно выполнять свои обязанности. Ни намеком не дам понять, что связан с ним.
Доминик довольно кивнул и вдруг добавил:
— Сотри из памяти сегодняшнюю встречу. Не хочу, чтобы кто-то узнал о твоих умениях.
— Ты забудешь обо мне, — послушно озвучила я, продолжая смотреть в глаза Уитмора. Лицо его давно приобрело бессмысленное выражение. — На этой встрече вы с Домиником были вдвоем. Никто не накладывал на тебя чары.
Уитмор повторил слова. Осторожно разрывая контакт, я втянула дымку в себя и вновь затолкала её поглубже.
Я никогда не пускаю в ход магию. Но Доминик ею пользуется. Как и мной.
— Хорошая девочка, — похвалил Доминик, когда глаза мои перестали светиться. — Мы закончили, можешь идти. Экипаж ждет тебя на улице. Касим за дверью, он проследит, чтобы ты добралась до «Лисицы».
Создавая контраст с равнодушными словами, Доминик нежно поцеловал руку. Я склонила голову и молча вышла, плотно прикрыв дверь. Коридор был пуст, за исключением Касима. Охранник молча наблюдал, как я задрожала, всхлипывая без слез. Ему не было меня жаль, он уже становился свидетелем такой сцены и знал об откатах. Такова цена за магию, которую используешь, но не принимаешь.
Касим терпеливо дождался, когда я перестану дрожать, и повел по коридору. За весь путь до главного входа он не произнес ни слова и даже не обернулся. И он, и Доминик прекрасно понимали, что я никуда не денусь и буду покорной столько, сколько им это нужно.
***
На этот раз я отходила гораздо дольше. Не знаю, дело ли в том, что такие встречи стали реже, или из-за разговоров с Рейном. Целые сутки я лежала в постели, притворившись больной и передав управление таверной Эмбер, временно повысив её от подавальщицы до управляющей. Девушка всегда работала вдумчиво, поэтому проблем не возникло. На второй день я стала выходить из комнаты, но тяжело ориентировалась в пространстве. Магия рвалась наружу, желая свободы, и борьба с самой своей сущностью сводила с ума.
На третий день я пришла в себя окончательно. Насильно усыпила магию, поднялась с постели, привела себя в порядок. К вечеру уже вышла из комнаты и, освободив Эмбер, занялась рутинной работой.