— Я почти всегда сидела в его особняке, мало с кем общалась. Изредка выбиралась на прогулку. И однажды, на одной из таких прогулок, встретила парня. Милого, безобидного. Он был сыном пекаря, но меня мало интересовало его происхождение. Я влюбилась и даже согласилась выйти за него. Думала, Доминик обрадуется, что я нашла свое место в жизни, а он…
Я смотрела на отражение в окне, но перед глазами стоял тот вечер. Свой собственный вопль, мольбы прекратить, глухие удары и низкие стоны. Я пыталась отворачиваться, но Идгар, верный пёс Доминика, хватал меня за волосы у затылка и заставлял смотреть, пока из моей первой любви делали отбивную. Тогда я впервые видела, чтобы Доминик сам запачкал руки. Еще с таким садистским удовольствием. Потом подошел ко мне, обхватил голову ладонями, испачканными в крови, и горячими губами поцеловал в лоб. «Ты принадлежишь мне», — сказал он тогда. — «Целиком. Вся твоя магия, твоя душа и твое тело. Никакой сын пекаря не посмеет забрать то, что принадлежит мне. А если ты успела покувыркаться с ним и понесла, то я заберу твоего выродка. Продам его в самый грязный бордель, где он сдохнет от сифилиса».
К счастью, я не забеременела, хотя шанс был. Хотя, может быть, из-за сильных переживаний случился выкидыш, но, одурманенная горем, он остался незамеченным.
Про избиение никто не знал. Доминик запер меня в покоях на месяц. В первый раз выпустил и повел в храм, где вместе со мной наблюдал из тени, как сын пекаря берет в жены дочь сапожника. Идеальная пара, если наблюдать со стороны.
— Он сделал все, чтобы мы не были вместе, — лаконично произнесла я. — После этого я впала в апатию, ничего не ела, почти не вставала с постели. Даже угрозы Доминика не заставили меня прийти в себя. И тогда он создал иллюзию свободы для меня.
— Подарил тебе таверну, — догадался Рейн. Он подошел к окну и встал рядом. Но его не интересовала картина за стеклом, он смотрел на меня.
Рейн взял меня за руку и снова переплел наши пальцы, как у барной стойки. Его прикосновение немного успокоило меня и помогло вернуться из прошлого.
— Когда-то я заикнулась, что хотела бы стать хозяйкой таверны. Доминик высмеял мое желание, но вспомнил о нем, когда ему было нужно. Даже сейчас он контролирует меня.
Идгар и Касим, два охранника из четырех, работали здесь по приказу Доминика. Именно они присутствовали, когда Доминик избивал сына пекаря. Они служили постоянным напоминанием о моей ошибке.
— Ты боишься, что он будет против нас с тобой? — мягко спросил Рейн.
Конечно, Рейн понимал, что против него какой-то мещанин, пусть даже и состоятельный, ничего не сможет сделать. Но все равно относился с пониманием к моим «страхам».
Я подняла глаза и умоляюще посмотрела на него. Взяла и вторую его руку и крепко сжала.
— Я не могу стать твоей официальной фавориткой, Рейн, — проговорила я. — Не хочу, чтобы Доминик узнал. Мне страшно…
Пусть лучше считает меня боязливой дурочкой, чем заподозрит правду. Тем более, пока Рейн считает, что мы скрываем наши отношения от Доминика, то не предполагает, что я могу шпионить.
Рейн обнял меня и поцеловал в висок. Простые движения быстро успокоили и даже расслабили.
— Если тебе так будет спокойней, то я готов держать все в тайне, — подумав, он добавил: — Конечно, пока ты не справишься со своими страхами.
На этот раз я первая потянулась за поцелуем. Хотелось как можно скорее забыться, почувствовать его касания и не думать о том, что будет после. Рейн действительно умел отвлекать от тяжелых мыслей. Мы провели несколько часов в комнате, и ни разу я не подумала о Доминике. Просто наслаждалась близостью.
Боги недолго позволили мне быть счастливой, потому что уже через неделю мы с Рейном оказались по разные стороны баррикад.
***
Рейн
Эдгар всегда учил Рейна, что не стоит недооценивать противника. Под невинной личиной всегда может скрываться хладнокровный убийца, шпион или предатель. Рейн хорошо запомнил этот урок и с подозрением относился ко всем окружающим.
Но не только Эдгар занимался его воспитанием. Кассандра, мать Рейна, постоянно твердила, что рядом должны быть люди, которым можно довериться.