Гадалка сухо рассмеялась, больше напоминая карканье вороны.
— А с чего ты решила, что должна убить кого-то?
— Моему рождению поспособствовала Метакса, — начала я. — А она…
— Чушь! Не Метакса помогла зачать тебя, она лишь вестник, — отрезала старуха. Запястье онемело от её железной хватки. — Ты должна благодарить Илзе.
— Богиню любви и семьи? О, ну очевидно, что именно она помогла мне родиться, — вздохнула я. Жаль, что умные мысли приходят поздно. — Какая инициация для подопечных Илзе?
Старуха ответила быстро, не раздумывая.
— Потеря невинности, конечно.
Я вздрогнула. О таком даже подумать не могла!
— Получается, я могла бы давно активировать свою магию? Так просто? — простонала я.
Нет, не просто, конечно. Под опекой отца тяжело влюбиться и провести с кем-то ночь. Таких самоубийц не находилось. Отец твердил, что нужно все сделать правильно, после замужества, но… получается, он просто сдерживал мою магию, даже не осознавая этого. Переспи я с любым... не знаю, гвардейцем, лордом, да хоть с лакеем еще пять лет назад, то сейчас была бы выдающимся магом и не страдала от неполноценности.
Я покосилась в сторону закрытой двери, откуда доносились едва слышные голоса Феба и девушки.
— Даже не думай об этом хлыще, — фыркнула Арморика. — Одна ночь с ним приведет к беременности, придется выходить замуж и быть несчастной всю жизнь. Кроме того, ты не исполнишь то, чего хотят от тебя боги.
Разочарование и непонимание излились в огромный поток злости.
— Да что за великая миссия, о которой вы говорите?! — воскликнула я. — Зачем боги создали меня?
— Скоро узнаешь, — отрезала старуха. Она стала тяжело дышать, издавая глухие хрипы. — Все, иди. Теперь я могу спокойно умереть.
— Но…
— Иди! — резко повторила она. — Занимайся своей инициацией, остальное придет потом. Поймешь, когда потребуется.
Старуха отпустила руку, резко откинувшись на спинку кресла. Она смотрела в потолок, осоловело моргая.
Я поднялась и торопливо вышла из комнаты, не желая смотреть на предсмертную агонию. Сердце бешено колотилось, руки дрожали, как недавно у Арморики. Наверное, и видок у меня был не очень, если Феб вдруг напрягся.
— Все в порядке? — встревоженно спросил он.
Я не ответила, только обратилась к удивленной девушке:
— Кажется, ей плохо, — и, крепко схватив Феба за руку, я потянула его к выходу.
Мне нужно время и спокойное место, чтобы обдумать все.
11. Фира
Фира
При слове «темница» возникают мрачные ассоциации: сырые подвалы, отсутствие света, холод, голодные крысы и прочее. По крайней мере, ни разу не бывая там, я представляла именно такую картину. Как бы странно ни звучало, но темница Тиссена оказалась довольно… не пугающей. Сухая теплая комната два на два метра, узкая кровать с вполне удобной периной, маленький щербатый стол в углу и табуретка. В одной из стен, прямо около потолка, располагалось узкое окно, в которое проникало достаточно солнечного света. Здесь даже сделали унитаз и раковину, что никак не сходилось с представлениями.
За три дня я успела сродниться с темницей. В первый день, конечно, не замечала обстановки. Я ревела, кричала, долбила в железную дверь. Звала Рейна, просила простить, поверить… Мне никто не отвечал. Дверь оказалась достаточно плотной, как и окно, и не пропускала ни звука. Или же темница зачарована.
В какой-то момент я отрубилась. Просто выключилась, забившись в угол. На кровать тогда даже внимания не обратила: глаза застилали слезы. А когда очнулась, с трудом протирая опухшие веки, обнаружила на столике уже остывший завтрак — овсяная каша и слабо заваренный чай. На кровати лежала стопка серой ткани. Ополоснув лицо холодной водой и выпив чая (от вида каши меня тошнило, так что отставила её в сторону), я обнаружила, что это простое льняное платье с длинным рукавами и закрытым воротом, а также тонкая сорочка. Оно немного болталось: явно сшито не на заказ.
Я переоделась, несмотря на то, что серое платье еще больше вгоняло в тоску. Потом легла на кровать и снова забылась. Что-то снилось. Какие-то обрывки, картины, отголоски эмоций.