— Что тебя так напугало? — ласково спросил отец.
— Мертвые! Их здесь так много! У каждой могилы стоят и ко мне тянутся. Близким что-то передать просят.
— Инквизиторша испугалась душ? — хохотнул младший брат.
— Яков! — рыкнула мать на десятилетнего мальчишку. Тот сразу закрыл рот и затух. Маму у нас боялись все. — Вот для того чтобы не бояться, ты и отправишься в школу бабушки Яны. Научишься взаимодействовать с миром Нави по законам этой планеты.
— Можно мне ночевать дома? Не жить там? — жалобно попросила я.
— Я думаю, немного самостоятельности тебе не повредит, — выдал отец.
Уж от него не ожидала никак. Аж обидно стало.
— Но на выходные, конечно, домой, — смягчил отец, — и не стоит своим положением бравировать. Договорились?
— Разве я когда-нибудь это делала?
Теперь я уже обиделась по-настоящему.
— Не делала и не будешь без надобности. Мы знаем. Не переживай.
Мама улыбнулась и взяла меня за руку.
Какая же она у меня красивая! Маму называют — химерой. Она — генномодифицированный, если так можно выразиться, продукт. Ей дали свои гены 4 представителя четырех планет. И она может менять внешность под каждого из своих отцов. Например, сейчас она — урайка. Блондинка с длинными кудрявыми волосами и голубыми глазами. Может стать прекрасной азиаткой с чуть раскосыми карими глазами и черными, прямыми волосами, активируя гены планеты Ардония.
Мне же повезло меньше — я точная копия своего отца. У меня от рождения длинные, белые, слегка вьющиеся волосы и большие, с фиолетовым отливом, глаза. Мой отец — правитель народа антов. Или атлантов, как называют их на планете Земля. Народ отца, живший на островах, что называли Атлантидой на Земле давным-давно, погибал трижды, по разным причинам, но часть его живет до сих пор, в горе Аюдаг и в подводном граде. Что раскинулся уже почти на пол-Черного моря. Нет, мы не прячемся от людей, мы живем в полном взаимодействии с ними, активно помогаем, даже спасаем, если нужно, от всяких там космических угроз, например. Поскольку технократически наш народ развит намного больше, чем все другие, живущие на Земле. Но живем обособленно. Простые смертные о нас не знают. Не доросли еще до того, чтоб знать.
— Пойдемте отсюда. Тебе пора собирать вещи. Яков, забери ведра и тряпки, — распорядилась мать.
— А че я-то? — возмутился малой.
— А че не ты-то, собственно? — поднял бровь отец, неся к машине грабли и метлу.
Белокурый, как и я, мальчишка резко развернулся и побежал к могиле бабушки Алевтины.
А я засмотрелась на Ярослава, мужа своей самой старшей сестры Лизы. Стоит у одного из памятников, что-то шепчет, знаки какие-то в воздухе чертит, серебряным кинжалом. Такой весь сосредоточенный, подтянутый, прекрасный.
Как только я узнала, что лекции по взаимодействию с отошедшими душами в Китеж-граде будет вести он — энтузиазма по поводу обучения прибавилось сразу и в разы.
Да, тут мне мое природное чувство баланса между добром и злом отказывает. Я влюблена в мужа старшей сестры. Знаю, что это наивно, отвратительно, гадко, но ничего с собой поделать не могу! Сердцу реально не прикажешь. Я прекрасно знаю, что нет у меня ни единого шанса. Ярослав Лизку просто обожает. В прямом смысле на руках носит. Вот так прямо во время прогулки может подхватить свою любимую на руки и понести. А она уж как млеет да увивается вокруг супруга-то. В глазки заглядывает. Еще бы! Такой красавец! Души в ней и детях не чает. Они обручены с 5 лет. В браке уже 12 лет. У них двое детей, Даша, которой девять, и Тимоша, которому три. И все у них гладко и ладно. Смотрю на них и умираю от умиления и зависти одновременно.
Я тоже так Хочу-у-ууу!!!
Но так у меня не будет никогда. Потому что у меня никогда не будет Ярослава.
— Висельника успокаивал, — пояснил Ярослав. — То есть все думают, что он сам. А он не сам. Его друзья отоварили. И живут себе спокойно, в глаза его родственников смотрят, улыбаясь, а душа парнишки мечется.
— Что ждет друзей по кармическому закону бумеранга? — решил проэкзаменовать меня родственник.
— Создастся ситуация, когда их ложно обвинят в чем-либо публично, вследствие чего они наложат на себя руки. Но скорее всего, этот бумеранг ударит по их детям. Ибо когда страдают дети, до родителей быстрее доходит осознание своих ошибок, и раскаиваются они более искренне, инстинктивно стремясь облегчить участь своих чад.