В деревне нашли и известь, правда не слишком хорошего качества. Когда ее погасили, я попробовала нанести немного на один из сараев. Цвет не ярко-белый получился, да и пачкалась она изрядно. Стоило провести пальцем, как сыпалась белая пыльца и оседала на руку и землю.
Повспоминала древние рецепты еще из советского детства. Что там у нас для обоев использовали? Клейстер варили из крахмала, мучной клей делали, фотографии в альбом можно было просто картофелем приклеить. Одну варишь в мундире, а потом прямо горячей проводишь по обратной стороне фото и — на века. Лучше любого суперклея.
С краской было сложнее. Ну, луковая шелуха годилась, вишневые ветки красивый винный цвет давали. Синий краситель прислала жена старосты, когда узнала, что я у женщин выспрашиваю. Оказалось, какие-то местные мелкие цветочки сухие. Оттенок голубой, красивый, но мало на комнату. Местное название синявка. Растет у ручьев, но еще купить можно только в Энкерте. Побелку отложила до поездки в город. В любом случае придется ехать.
Прон отговаривал:
-- Светлая госпожа, зимой-то оно, конечно, проехать можно, ежели морозы гожие стоят. Но зимой тама ни ярманки, ни продаж хороших нет. А сейчас уже и опасно. Болотина-то быстро оттаивает.
-- Прон, я все равно поеду. И тратить столько времени на дорогу я не могу. Если лошадь пострадает, я оплачу. В городе есть лавки, там есть товары, которые мне нужны. Я не буду этот год собирать налоги с селян, но и помощь в хозяйстве мне нужна. Так что реши сам, кто меня повезет.
-- На телеге?! – он уставился на меня с каким-то удивлением. – Нет ведь у нас повозки-то приличной, госпожа. Неужли и прям на телеге отправитесь?!
Я призадумалась. В его словах был определенный резон.
-- Швея толковая есть в деревне? Пришли мне.
-- Как велите, светлая госпожа.
Пришлось серьезно заняться сундуками. Переворошила все ткани. Больше оказалось таких, которыми в деревне и не воспользуешься. На кой мне атлас и бархат? Коров местных в восторг приводить? Остановилась на куске серой скучноватой шерсти. Ну, кому скучноватая, а мне в самый раз.
Деревенская швея, Тилька оказалась довольно молодой женщиной. Так-то в деревне шить все умели, но если нужно было платье нарядное, чтобы в город ездить в нем, или в замуж идти, обращались к ней. Насколько я поняла, главное ее умение было в том, что женщина немного понимала в крое. Умела сделать вытачку, приталить одежду по фигуре.
Еле удалось объяснить, что шнуровку нужно спереди делать. Она все верить не хотела:
-- Как же так, светлая госпожа?! Не положено вам этакое-то носить.
-- Тилька, в городе меня никто не знает. Горожанки как носят?
-- Горожанки, вестимо, спереди шнуруют. Это только для благородных, у кого горничная есть, назади делают. Но ведь вы-то целая баронесса!
-- Еще раз говорю, никто в Энкерте знать не знает, что я баронесса. Будут думать, что я горожанка или селянка богатая. Так что не спорь, а делай, что велят.
Лесту разрывали противоречия. С одной стороны, ей сильно не нравилась моя идея, с другой – возмущало, что швея осмеливается со мной спорить. В качестве уступки ее ворчанию купила простенький кружевной воротничок, освежить платье.
Везти меня в город собирался сам Прон. За эти несколько дней я стала относится к нему лучше. И убедило меня в его «хорошести» даже не то, что он всегда отстаивал интересы своих селян, а то, как он с женой общался. Спокойно, по-человечески, без приказного тона. Я была у них еще пару раз и заметила очень тронувшую меня штуку: они любят друг друга. Да, вот эта маленькая добродушная худышка любит своего постаревшего и расплывшегося Прона. И еще одна деталь: тот самый наш разговор о дороге. Закончился он так:
-- Ну, можно и на телеге, раз вы, госпожа Розер, так велите. Сам вас повезу и присмотрю, чтобы худого не вышло. Только вот хоть с места меня гоните, а поедем длинной дорогой.
-- Нет, короткой! Я не буду тратить столько времени! Я же сказала: если что случится, я все потери оплачу.
-- Оплатите… это, конечно, добро. Только ведь ежли коняга ногу сломает, его прирезать придется.
-- Еще и сверху дам… В смысле – прирезать?!
-- А вот так, – он развел в стороны пухлые руки и пожал плечами. – Ежли человек ногу сломает, так оно того, лечить будут. Даже ежли хромой останется, родные не бросят. А ежли конь? То ить как его лечить? Сказывают, при герцогском-то дворе в Энгерте есть отдельный лекарь для коней. Вроде как герцог привез его издалече. Только ведь лекарь-то лошадиный к нам не поедет. Деньги ить всегда хорошо, а вот животину-то так и сгубить можно…