– Но у меня нет стола.
– Конечно же, у вас есть стол, – возразила Виола. – Перед камином. Нет, не в той комнате, – поспешно сказала она, когда он двинулся к своему кабинету. – Я еще не закончила наводить в ней порядок. Здесь. – Она взяла его за руку и повела в спальню.
Джулиан последовал за ней в комнату, которую не сразу узнал. Над всем доминировала огромная кровать с четырьмя резными столбиками, которые поддерживали парчовый полог, придававший ей сходство с шатром средневекового рыцаря. Окно и большую часть стены закрывали темно-синие, бархатные шторы. Над камином, где тикали массивные бронзовые часы, висела большая картина в золоченой раме, изображавшая охотничью сцену. Перед огнем на небольшом столике, накрытом белоснежной скатертью, был сервирован ужин, сверкая фарфором, серебром и хрусталем. Вместо стульев вплотную к столу был, придвинут диванчик для двоих, обитый темно-голубым атласом.
Джулиан замер, завороженный образом долговой тюрьмы, мелькнувшим у него перед глазами. Он даже не заметил, как она сняла с него сюртук, оставив в рубашке и жилете.
– Что вы наделали? – прошептал он.
– Вам нравится? – поинтересовалась она, явно довольная собой. – Правда, неплохо получилось? Теперь это очаровательная комната со всеми мыслимыми удобствами. При желании мы можем даже задергивать занавески у постели для... тепла.
Джулиан подошел к столу и взял бутылку вина, баснословно дорогую, судя по этикетке. Хуже того, она была уже открыта, и он не мог отослать ее назад.
– У меня к вам только два вопроса, – холодно сказал он, поставив бутылку на место. – Сколько все это стоит? И где я возьму такие деньги? Да одна кровать наверняка стоит фунтов двадцать!
– Ничего подобного! – поспешно заверила его она. – Она подержанная. Здесь вообще нет ничего нового, не считая еды, разумеется.
Джулиан снова обрел способность дышать.
– Подержанная? Слава Богу. Но все равно это очень дорогие вещи. Сколько я задолжал?
– Ничего, – гордо ответила Виола. – Я заплатила за все, заложив кое-что из своих драгоценностей.
Джулиан снова замер, будто громом пораженный.
– Что вы сделали? – произнес он с явным неудовольствием в голосе.
– А что такого? – отозвалась она с невинным видом.
– Вы заложили свои драгоценности, Мэри?
– Я зашла к мистеру Мордехаю, чтобы поговорить с ним насчет окна. Слово за слово, и я принялась закладывать ему свои вещи, как настоящая жительница Лондона.
Джулиан вздохнул.
– Все это придется вернуть. Я поговорю утром с мистером Мордехаем.
– Ни за что! – заявила Виола. – Я предпочитаю иметь удобную постель, а не бриллиантовую брошь. Если приходится выбирать, конечно.
– Вот именно. Вам незачем выбирать. Я выкуплю брошь назад.
– Мне плевать на эту дурацкую брошь! – нетерпеливо сказала Виола. – Но мне необходима удобная постель и вкусная еда. Я так старалась сегодня, а вы все портите, – обвинила она его. – По-моему, вы очень скупой и мелочный. В конце концов, это моя брошь, и я могу делать с ней все, что пожелаю.
Джулиан растерянно моргнул.
– Вы правы, – сказал он. – Извините. Мне следовало поблагодарить вас, вместо того чтобы устраивать сцену. Пойду, умоюсь. Когда вернусь, буду другим человеком.
Виола моментально простила его.
– В гардеробной есть горячая вода.
Когда Джулиан вернулся, Виола стояла перед огнем, снимая крышку с главного блюда. Ее платье просвечивало, обрисовывая контуры фигуры, и Джулиан ощутил острый приступ желания.
– Садитесь, – улыбнулась она, подняв глаза. – Вы не могли бы налить вина, пока я буду резать пирог?
Джулиан покорно опустился на диван, обтянутый голубым атласом.
– С чем пирог? – спросил он.
– С мясом фазана и вишнями, вымоченными в бренди, – ответила Виола и поставила перед ним тарелку.
Желудок Джулиана заволновался.
– Вино тоже я должна наливать? – рассмеялась она.
– Да, пожалуйста, – кротко отозвался он.
Виола отрезала себе кусок пирога и села на диван, глядя, как он ест.
– Ну, как? – спросила она, когда он потянулся к своему бокалу.
– Восхитительно! – отозвался Джулиан, сделав огромный глоток вина.
– Как видите, я не поленилась съездить на Пиккадилли, чтобы накормить вас вашей любимой едой, и что я получаю в благодарность?
Джулиан помедлил, окинув взглядом еду, выставленную на столе.
– Это моя любимая еда?
– Во всяком случае, это то, что ваша бабушка присылала вам во время войны.