Дарья с готовностью встала со стула.
— Моя задача?
— Твоя задача, — Наталия Георгиевна посмотрела на часы, — для начала сделай копию, отсмотри все внимательно и отсеки ненужное. Чтоб было динамично и не больше десяти-двенадцати минут. Кассета в студии, на монтажном столе. В твоем распоряжении чуть больше недели. Не забудь при этом, что ты еще мне должна предыдущую работу сдать. Так что планируй свое время сама. Вопросы есть?
— Вопросов нет.
— Будут звонить — говори, что вернусь к шести.
— Тогда я пошла?
— Давай, и я пошла. Через час у меня встреча в «Останкино», потом в Дом кино за сценарием, потом…
— А в вашем сценарии запланировано поесть или опять бутербродами будете себя развлекать?
— Обедать буду в ужин. — Наталия Георгиевна надела норковую шубку. — На всякий случай не прощаюсь.
— Удачи! — Дарья взяла кружку и направилась в монтажную.
Не успела она как следует расположиться, в дверь постучали. На пороге возник Леша.
— Дашкевич, привет, помощь требуется?
— Пока нет.
— Кого ваять собираешься?
— Стивена Джонса.
— Знаем, знаем такого.
— Интересненькое дельце, все кругом знают, а я вот впервые слышу.
— Дашкевич, какие твои годы! И вообще, много будешь знать — скоро состаришься, — Леша гоготнул и серьезно добавил: — Шутка! Ладно, долго отвлекать не буду. Даешь шесть секунд для рекламной паузы на канале «Хорошо продакшн»? Клянусь, уложусь.
— Даю.
— Хорошая моя девочка. — Он погладил Дарью по голове.
У Леши было хобби — много лет он собирал истории и анекдоты про животных, высказывания о них известных и известных только ему людей, стихи, картинки, открытки. Систематизировал их, брошюровал в большие, толстые книги. Он даже выучился переплетному делу, чтобы, как он выражался, «собственноручно нести ответственность». Сейчас Леша работал над двенадцатым томом.
— У тебя ведь французский?
— Французский и английский.
— Тогда заценишь. Как по-вашенскому будет «как поживаешь?», «как дела?»
— Comment ça va?
— Комман са ва? Хорошо сказала. А теперь смотри сюда. — Он извлек из нагрудного кармана открытку. — Что здесь написано?
— Allo, comment chat va?
— Алло, комман ша ва? — повторил Леша. — А это уже переводится «как кот поживает?». Правильно?
— Да, правильно.
На открытке были нарисованы четыре кота с мобильными телефонами в лапах. Первый стоял в позе, похожей на букву А, второй и третий — на букву L, а четвертый свернулся колесом в виде буквы О.
— Нравится?
— Хорошая открыточка.
— Друзья из Ниццы притаранили. Комман ша ва? — еще раз повторил Леша. — А знаешь, весьма подходящее приветствие для нашего зверинца. Может, ввести в обиход внутри нашего сообщества, как думаешь?
— Лично я не против.
— Пойду провентилирую вопрос с коллективом.
Леша гоготнул и скрылся за дверью.
Анна Федоровна и Вера вышли из ворот Ваганьковского кладбища.
— Ну и рожа у этого могильщика! — Вера искала глазами машину мужа. — Увидишь такого во сне, точно не проснешься.
— Да, не очень приятный тип.
— Он еще во время похорон суетился как не знаю кто, лез куда не следует.
— Ладно, бог с ним, главное, чтобы они к девяти дням привели в порядок склеп. Какие у нас еще дела на сегодня?
— На сегодня пока все. Можно ехать домой.
— Хорошо, а то я так устала.
Олег, заметив жену и тещу, посигналил.
— А вон он стоит. — Вера помахала мужу рукой.
Они перешли улицу и направились к машине. Из динамика, прикрепленного к внешней стороне палатки, рвалось: «То была не интрижка, ты была на ладошке, словно новая книжка в модной суперобложке…»
— Не слышала я такой песни у Высоцкого. — Анна Федоровна невольно замедлила шаг.
«Я влюблен был как мальчик, с тихим трепетом тайным я листал наш романчик с неприличным названьем». Они подошли к машине. Олег открыл перед ними дверцу.
— Как дела? — увидев озабоченное лицо мужа, спросила Вера.
— Дела как сажа бела, — мрачно отозвался Олег. — Куда едем?
— Домой, Олег, домой. — Анна Федоровна откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
Вера чмокнула мужа в щеку.
— Не нравится мне что-то твое настроение, радость моя.
— В сервисе проторчал бог знает сколько, а сделали с гулькин нос. Завтра опять ни свет ни заря пилить к ним. Заколебали!