В кафе вошел Евгений. Оглядевшись по сторонам и заметив за дальним столиком Анну Федоровну, он двинулся к ней расслабленной походочкой.
— Здрасьте, — по-свойски поприветствовал он Анну Федоровну. — Позвольте присесть.
— Говорите ваши условия, — не ответив на приветствие, сухо и отрывисто потребовала она.
— Может, выпьете что-нибудь? — вполне доброжелательно предложил шантажист.
— Издеваетесь?
— Отнюдь. Я же знаю, что вы решили свои проблемы, поэтому можете позволить себе бокал-другой, не опасаясь последствий.
— Зато вы делаете все для того, чтобы я снова… ухнула в эту черную прорубь. Хватит лирики! — оборвала саму себя Анна Федоровна. — Я готова купить ваш ушат помоев. Сколько?
Евгений ухмыльнулся.
— Чтобы вылить его на свою голову?
— Лучше на свою, чем на головы благодарных читателей нашей самой читающей в мире страны. Сколько вы хотите за рукопись?
— Что ж, давайте порассуждаем вместе. — Евгений вольготно откинулся на спинку венского стула. — Издательство готово отстегнуть мне двадцать пять штук зеленых… Видите, я открываю перед вами все карты.
— Карты крапленые, господин шантажист! — оборвала его Анна Федоровна. — Вы лжете и лжете безбожно. Больше пяти-шести тысяч вам никто за ваши каракули не заплатит.
— Да за такую бомбу! Сколько скажу, мне столько и отстегнут! — убежденно возразил он.
— Хорошо. Сколько?
Евгений молча вынул из салфетницы четыре салфетки-треугольника и разложил их на скатерти елочкой.
— Сорок тысяч долларов? Я правильно поняла?
— Угу, — мурлыкнул Евгений.
— Хорошо, я согласна.
— Ах черт, черт! — взвился Евгений. — Как я продешевил!
— Вы так высоко цените ваш талант? — язвительно осведомилась Анна Федоровна. — Но я не торгуюсь. И вам не советую.
— Черт, черт, черт! — причитал шантажист. — Ну что такое для вас эти сорок тысяч косарей?! Две пары сапог или один поход на Тишинский рынок… Да какую-нибудь мужнину картинку загнать — и денежки у вас в кармане!
— Все, с меня довольно, — оборвала его Анна Федоровна.
— Ах я осел! — Он никак не мог успокоиться.
— Решение принято, — не обращая внимания на его причитания, категорически заключила Анна Федоровна. — Дальше все нюансы соглашения вы будете обсуждать не со мной, а с моим адвокатом. Но и у меня должны быть гарантии, что ваши помои не появятся через год-другой на книжных прилавках, изданные уже не «Вектором», а другим издательством. Даю вам на обдумывание ровно один день.
Она встала из-за столика и, гордо вскинув голову, пошла к выходу походкой преисполненного достоинства человека. «Тоже мне королева!» — проводив ее тяжелым угрюмым взглядом, подумал Евгений. Он больше не ухмылялся. Горечь поражения он почувствовал буквально. Сплюнув на пол, он достал жвачку и с каким-то остервенением стал жевать, глядя на елочку из четырех темно-красных салфеток.
К столику подошел с подносом Оник и удивленно посмотрел на незнакомого мужчину.
— А где Анна Федоровна? Я принес ее заказ.
Евгений взял с подноса стакан воды, залпом выпил и, бросив на столик смятые салфетки, зло прорычал:
— В банк пошла за зеленью!
На сцене учебного зала Гнесинки выступал виолончельный квинтет. Зал был пуст. Только в третьем ряду сидели Саша и трое мужчин: двое — члены отборочной комиссии, третий — руководитель коллектива.
— Замечательно! — шепнула Саша и, наклонившись к полноватому мужчине, сидящему рядом с ней, сказала ему на ухо: — Нину не узнать! Еще полгода назад не было ничего, кроме сносной техники, а теперь к ней душа прибавилась. Своя манера уже проклевывается… И Веня молодец!
— Спасибо, — улыбнувшись, поблагодарил руководитель квинтета.
У Саши зазвонил мобильный.
— Господи, простите, забыла отключить! — Она приложила трубку к уху. — Алло. Кто? Да… иду. Еще раз прошу прощения, — шепотом извинилась она, — но мне срочно нужно уйти.
Выйдя из зала, Саша буквально наткнулась на свою секретаршу, даму лет пятидесяти в легкоузнаваемом камуфляже классической секретарши. Саша быстро пошла по коридору, секретарша семенила за ней, взволнованно частя:
— Я его сразу узнала! Он приходил сюда, к вам с Андрюшей… ему тогда было лет девять…