– Вполне. Однако, прежде чем мы начнем, следует предложить нашим друзьям решить дело миром.
– Это еще к чему? – Раздался за спиной недовольный голос Алонсо. Рука приятеля лежит на эфесе. Гневно прищуренные глаза так и сверлят презрительно скривившегося Горацио.
Рядом чуть слышно хмыкнул Родриго. Он, повидавший крови больше всех собравшихся вместе взятых, никогда не любил ее проливать. Едва разменявшему двадцать пять лет ветерану хватило смертей на Змеином мысе.
– Это обязанность секунданта – приложить все усилия, чтобы примирить соперников. – Напомнил Рафаэль рвущемуся в бой приятелю.
– А… Ну да. – Неохотно согласился Алонсо. – Только, прошу, побыстрее. Я сказал хозяину «Морской Розы», чтобы обед в честь моей победы был готов к часу пополудни. Будет ужасно обидно, если из-за миролюбия остынет сырный суп.
– Нам тоже есть, где отметить победу. Так что обойдемся без миролюбия. – Осклабился Хуан.
Здоровенный и небритый битюг больше напоминает подмастерье кузнеца, чем сына одного из гарнизонных офицеров. Стоящий рядом Селестин угодливо заулыбался. Старина Горацио – неплохой парень, но неужели не мог подыскать себе секундантов поприличнее? И дело даже не в происхождении. Хотя, пожалуй, и в нем тоже.
– Даже если ценой такого отказа станет жизнь вашего доверителя, сеньор? – Раздраженно бросил Рафаэль.
И какой только тьмы его понесло в эти рассуждения? О том, что хорошо эта встреча не закончится, было понятно еще вчера. Наверное, глупое упрямство в голове Рафаэля родилось совсем не из чрезмерного миролюбия. Скорее уж дело в самодовольной роже Хуана. Наверное, приди ему в голову полаять – и Рафаэль тотчас возьмется мяукать. Просто из принципа.
– Ба! – Презрительно фыркнул в ответ Хуан. – Настоящий идальго боится утраты не жизни, а достоинства! Но вам этого, видимо, не понять. Не тряситесь так, вашей драгоценной жизни сегодня ничего не угрожает. Постойте, лучше, в стороне, пока сеньоры решают вопрос чести.
Оглушительная тишина. Даже шумевший вокруг ветер неожиданно стих. Лишь откуда-то издали доносится бесконечный шум прибоя.
Алонсо за спиной удивленно кашлянул. Даже Горацио покосился на секунданта с некоторой долей растерянности. Рафаэль красноречиво приподнял бровь, но Хуан лишь продолжает самодовольно скалиться. Кажется, произнесенная острота показалась ему невероятно удачной.
Молчать дальше, наивно ожидая, что хам осознает неуместность оскорбительной тирады, становится совершенно невозможным. Вот тебе и «приложил все усилия к примирению».
– Ну что же, сеньор. В таком случае на этой площадке вполне хватит места и для двух пар. – Процедил Рафаэль. Рука в черной перчатке красноречиво легла на эфес шпаги.
Родриго нахмурился. Кажется, приятель порывался что-то сказать… Но предпочел промолчать. Да и что тут добавить? За такие слова и простолюдин полезет бить морду. В сословии же благородном ответ на подобное обращение может быть только один.
– Сражаться? Здесь? – На физиономии Хуана проступило недоумение. Он что же, действительно полагал, будто Рафаэль молча проглотит оскорбление? – Но разве секундантам позволено…
– Если не хотите сражаться, можете пока постоять в стороне. – С удовольствием процедил Рафаэль в ответ. – А здесь место для мужчин, решающих вопросы чести. Мужчин благородного происхождения.
Глаза Хуана налились кровью. Последняя ядовитая ремарка совсем не пришлась ему по вкусу.
– Ну, если вам так угодно – с радостью спущу с вас шкуру, сеньор!
Рафаэль ответил лишь коротким презрительным смешком.
– Ха! Это утро обещает стать даже более веселым, чем ожидалось! – хохотнул Алонсо.
Шелест извлекаемой из ножен шпаги. Льющийся с неба солнечный свет заиграл на стальных гранях клинка, словно сам Бог-Солнце салютует вознамерившимся пускать кровь юнцам.
Рафаэль отошел в сторону от вставших друг напротив друга Алонсо и Горацио. Хуан топчется неподалеку. Вместо обычной шпаги в лапище здоровяка красуется полноценный кавалерийский палаш. Интересный выйдет поединок.
– Сеньор, полагаю, у нас с вами после такого поворота выбора не остается. – Раздался позади голос Родриго.
Физиономия Селестина, которому обращена сказанная нарочито-любезным тоном фраза, так и вытянулась от растерянности. Бездна подери старину Горацио, неужели не мог отыскать себе в секунданты никого поприличнее? Хам с замашками портового босяка и трус, готовый свалиться в обморок от одного вида обнаженной шпаги!