Оглушительный металлический звон. Шпага Селестина бессильно лежит на древних камнях. На шершавую серую поверхность падают тяжелые алые капли. Мальчишка с перекошенным лицом схватился за правое предплечье. По распоротому рукаву стремительно расходится темно-алое пятно.
– Будет с вас. – В голосе Родриго звучит открытое пренебрежение. – Не знаю, кто вас учил искусству фехтования, но делал он это из рук вон плохо.
Рафаэль не удержался от тихого смешка. Он ни мгновения не сомневался как в исходе поединка, так и в том, что Селестин отделается легким испугом. Не тот у Родриго характер, чтобы множить количество трупов на пустом месте.
Едва различимый звук со стороны противника вернул Рафаэля в чувство. Надо же было так зазеваться на происходящее рядом, что позабыть о собственном поединке! Странно, что Хуан не воспользовался глупостью противника. Неужто и у него есть какие-то представления о чести? Или просто сам уставился на происходящее поблизости?
Что-то не так. Клинок шпаги, только что свободно плясавший из стороны в сторону, словно попал в густое желе. Каждое движение дается с огромным трудом. Воздух вокруг словно загустел, превратившись в облепивший со всех сторон студень.
На лице Хуана проступила самодовольная ухмылка. Этот сын обезьяны наложил на него какое-то колдовство! Немыслимо! Треклятое отродье Бездны!
Даже не скажешь сразу, что ошеломило больше – применение противником самого грязного приема, какой только можно придумать на дуэли, или сам факт того, что туповатый бугай оказался способен к магии.
На обычной дуэли одного обвинения в подобном хватило бы, чтобы смешать имя мерзавца с грязью, от которой он уже не отмоется никогда. Для того и существуют секунданты, чтобы гарантировать поединок от подобных низких приемов. Вот только в их схватке с секундантами беда. Они, строго говоря, сами таковыми являются.
Обвинений мерзавец дожидаться не стал. Ощерившись в злобном оскале, Хуан бросился в атаку, занося тяжелый палаш для сокрушительного удара.
Глава 2
Вражеский клинок медленно поднимается для рокового смертельного удара. На туповатой физиономии Хуана уже проступило наглое, самоуверенное торжество. Мерзавец откровенно наслаждается растянувшимся в вечность мгновением. Движения врага обрели демонстративную, издевательскую неторопливость.
Алая вспышка перед глазами. Мир тонет в темно-багровом мареве. По телу прокатилась волна мучительной боли. Огненные вспышки несутся вверх, расходятся в груди, словно терзающий грешников инфернальный огонь. Фонтан невидимого пламени бьет вверх, сметая хлипкие преграды. Разум захлебнулся в потоке безумных видений, полных ужаса и запредельной боли. Кажется, кровь превратилась в несущийся по венам поток адского жара.
А еще миг спустя Рафаэль ощутил, как оплетшие тело тенета вражеского колдовства вспыхивают, словно брошенная в огонь солома. Рвущееся из груди незримое пламя смело замедляющие чары, будто гибельное торнадо. Короткое мгновение – и кажущаяся бесконечной пытка прекращается.
Ярость ударила в голову, словно огненный бренди. Рафаэль, подстегнутый низкой выходкой противника, рванулся в атаку, вложив все силы в один-единственный стремительный выпад. От бедра – прямо в ухмыляющуюся рожу!
Сверкнул на узком клинке шпаги ослепительный солнечный блик. Гнусная ухмылочка противника потускнела, глаза распахнулись от растерянного изумления. Хуан попытался податься назад, но не успел.
Сияющее солнечным светом лезвие начисто срезало мерзавцу ухо. Тот взвыл от боли. Брызнула ярко-алая кровь. Чары бессильно рассеялись, оставив незадачливого колдуна один на один с жаждущим мести врагом.
Рафаэль, и не думая сдержать кровожадный порыв, наотмашь полоснул клинком по перекосившейся от боли роже. Резкое, стремительное движение кисти – словно художник ставит финальный росчерк на восхитительную картину. В груди беснуется и воет незнакомое чувство. Что-то древнее и злобное жаждет чужой боли. Заставить мерзавца хрипеть, тщетно умоляя о пощаде. Разрывать трепещущую человеческую плоть, наполняя внутренности потоками кипящей смолы.
Звон упавшего на каменные плиты палаша. Хуан с воплем отшатнулся. Ноги врага подломились, бугай упал на колени. На серые плиты частой дробью падают густые алые капли.