Нет, нет!
— Константин, я хочу остаться с тобой, — я поднимаюсь на ноги. Я больше не оставлю его.
Он поворачивается ко мне.
— Не спорь перед моими людьми, Клэр.
В моем новом мире будут свои правила, и если я выберу такую жизнь, то должна остаться.
Я кладу руки ему на плечи.
— Ты хочешь, чтобы я была в этом мире, Константин?
Он кивает.
— Ты знаешь, что я не хочу ничего больше.
— Тогда позволь мне остаться.
Он медленно качает головой и берет меня за подбородок. Он наклоняется ближе, так что только я могу его слышать.
— Когда я прикасаюсь к тебе, не хочу, чтобы ты знала, что сделали мои руки. Я не хочу, чтобы то, что между нами, было испорчено моей работой и той жизнью, которой я живу, — он тяжело сглатывает. — Я хочу, чтобы наша совместная жизнь принадлежала только нам.
Я киваю, внезапные эмоции захлестывают меня.
— Хорошо, — шепчу я.
Константин открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но его слова заглушает взрыв, который оглушает всех.
Глава 23
Константин
Взрыв прогремел по отелю, сотрясая здание.
Инстинктивно я падаю на Клэр, сбивая ее с ног, прикрывая своим телом.
Этот момент отвлечения — все, что нужно Эммануэлю, чтобы сбежать. Он бросается в сторону кухни, убегая так, словно от этого зависит его жизнь, что, черт возьми, абсолютно верно.
Ирландцы также исчезли, причем слаженно и быстро, что говорит мне о том, что они нисколько не удивлены внезапным взрывом. На самом деле, я бы поспорил на свой мизинец, что это они все устроили.
Магуайры никогда не отличались терпением. Очевидно, Коннор не намерен видеть Валенсию за решеткой до того, как он осуществит свою месть — он хочет этого здесь и сейчас, сегодня вечером.
Когда кажется, что второго взрыва не предвидится, я поднимаю Клэр с пола, убираю волосы с ее глаз, крепко держу ее лицо в ладонях, чтобы посмотреть ей в глаза и убедиться, что она не ранена. Ее глаза широко открыты и полны ужаса, но зрачки ровные, никаких признаков сотрясения мозга, несмотря на силу взрыва, который ударил нас, как невидимая рука.
Воздух полон дыма и криков.
Крепко держа ее за руку, я бормочу:
— Иди за мной.
Люди бегут во всех направлениях, хаотично и неистово. Мужчина врезается в Клэр, чуть не сбивая ее с ног. Я хватаю его за лацкан и отшвыриваю от нее, рыча:
— Не прикасайся к ней, черт возьми! — жестко откидываю следующих двух человек, прежде чем они успевают толкнуть ее. Моя маленькая птичка была бы растоптана за считанные минуты, если бы я не был рядом. Я беру ее под мышку, прижимая к себе, пока мы плечом к плечу пробираемся сквозь толпу.
Стрельба слышится в саду, где мы с Клэр были так недавно. Подтягивая ее к окнам, я заглядываю внутрь. Ирландцы стреляют в Парсонса и нескольких офицеров в официальной одежде. Они пытаются добраться до Валенсии, но он скользкий угорь, ползет через запутанный лабиринт розовых кустов, его смокинг порван шипами, а галстук-бабочка съехал набок. Коннор Магуайр рычит от ярости, но мгновение спустя получает пулю в плечо.
Валенсия бежит в том же направлении, что и Эммануэль. Я разрываюсь между желанием доставить Клэр в безопасное место и необходимостью покончить с этим раз и навсегда.
Клэр смотрит на меня снизу вверх.
— Я хочу быть с тобой, — тихо говорит она. — Куда бы ты ни направлялся. Что бы ты ни делал.
Я колеблюсь, вытаскивая один из пистолетов из кобуры, спрятанной под пиджаком.
— Ты умеешь стрелять? — спрашиваю я ее.
Она кивает, беря пистолет в свою маленькую, тонкую руку.
— Папа показывал.
— Будь позади меня, и если я скажу тебе спрятаться, ты спрячешься.
Она снова кивает.
Крепко сжимая в руке второй пистолет, я направляюсь на кухню. Протискиваясь через вращающиеся двойные двери, я вижу сцену полного хаоса: разбитая посуда, вода, льющаяся из раковины на пол, дымящиеся сковородки, оставленные гореть на плите. Кухонный персонал разбежался при звуке взрыва. Но у меня такое чувство, что мы с Клэр здесь не одни.
Мгновение спустя пуля разбивает винные бокалы прямо за моим правым ухом.
— Ложись! — рычу я Клэр, сам следуя этому совету, и ныряю за тележку, нагруженную выпечкой. Еще две пули рикошетят от вентиляционной трубы, когда Клэр ныряет в шкаф. Я толкаю тележку, скрывая ее из виду, бегу, пригнувшись.
Валенсия продолжает стрелять в меня, взрывая сервировочные тарелки и огромный кувшин с оливковым маслом. Масло стекает на пол, усугубляя скользкую грязь, уже покрывающую плитку.