Шепчу со слезами на глазах, входя в кухню.
Рая тут же бросает свою тарелку. Неуклюже сползает со стула и обхватывает мою шею руками.
Молча прижимается. Но так крепко!
И я глажу ее по волосам.
– Прости, маленькая. Мне пришлось задержаться на работе!
Против воли, голос дрожит.
Особенно когда сестренка прижимается ко мне еще сильнее. Так, словно впечататься хочет.
Да.
И я отвечаю тем же. Стискиваю ее обеими руками изо всех сил.
Нас ведь только двое теперь на земле и осталось!
С тех пор, как родители разбились на машине!
Представляю себе, как она могла испугаться, когда не дождалась меня вчера! Всегда дожидается. Даже когда я совсем поздно со смены возвращаюсь.
Оставляю ее у Оли. Но подруга не заставляет малышку укладываться спать. Понимает. Как она меня ждет.
И…
Этот страх. Что кто-то может не вернуться!
Всегда летит к дверям меня встречать!
– Никак не могла позвонить. Столько людей было! Даже присесть было некогда! И до сумочки добраться с телефоном!
Рая кивает мне в грудь.
А сама еще крепче прижимается.
– Ты спала хоть?
Опять кивает.
– Ладно. Пойдем домой. Или поешь все-таки? Тут готовое, а мне еще готовить надо!
– Домой, – щебечет, наконец поднимая на меня глаза. – С тобой хочу.
Огромные. Зеленые. Как у мамы. И у меня. Но на маму она похожа все-таки больше.
И сердце снова сжимается.
Потому что ее глаза стали в последнее время такими взрослыми!
– Хорошо, малыш.
Опять прижимаю к себе.
Глажу по волосам.
Подхватываю на руки.
– Оль, мы пошли! Спасибо!
– Не забудь зайти потом! Я жду!
– Врушка, – тихо шепчу, кое-как справившись с замком, держа Раю на руках.
Только успеваю донести до комнаты, а она уже спит. Сопит так сладко, вцепившись в мое платье пальчиками.
– Угу, – сквозь сон кивает сестренка и улыбается.
Не спала она, конечно. Меня дожидалась!
Какие же они все-таки… Подонки!
Ребенка мне волноваться и не спать заставили!
– Тшшшшш, все. Я здесь. Спи малыш.
Укладываю Раю в постель.
Провожу по волосам, и, вздохнув, направляюсь в кухню.
Пытаюсь что-то приготовить. Но руки дрожат. Каша рассыпается, а вода обжигает пальцы.
Нет. Так не пойдет.
Присаживаюсь за стол на минутку, растирая пальцами виски.
В голове до сих пор гул и звон.
И чуть мутит. Есть точно не смогу, а Рая… Пока еще проснется…
Сбрасываю платье и белье.
Белье сразу в мусорную корзину!
Пусть я не живу в такой роскоши, чтобы даже трусиками раскидываться, а не хочу! Не хочу, чтобы хоть что-то напоминало мне о прошлой ночи!
Долго стою под струями воды. Тру мочалкой тело так, что оно просто горит!
Правда, в голове проясняется. Дурман и тяжесть выветриваются!
Но!
Ох, Господи!
Я пытаюсь вспомнить хоть что-то!
А там полный провал! Пустота!
Только груди почему-то напрягаются, а между ног тяжесть, жар и пульсация.
Когда вспоминаю сверкающие в темноте глаза. Зеленые. Ядовитые. Совсем не такие, как у нас с Раей!
Глаза самого дьявола! Коварного змея, что заставил Еву утратить рай!
Как они сверкали в темноте…
И его голос.
Низкий. Уверенный. Властный. Чуть хриплый.
Как она вдруг подошел… Обдав меня своим дыханием…
Накрыл жадно губы, сминая их. Подчиняя, как самый настоящий собственник.
А я…
Кажется, я застонала…
Сама подалась. Распахнула для него свои губы…
Потянулась к нему, когда сильные руки обвили мое тело…
Он даже что-то шептал… Кажется, его хриплый голос стал нежным…
И меня покачнуло… Будто по волнам понесло…
Подхватил меня на руки, продолжая ласкать.
А дальше…
Черт!
Дальше полная темнота! Черным-черно!
Сжимаю виски. Дергаю головой. Но даже его лица не могу вспомнить!
Хотя…
Что ж тут вспоминать?
Он просто подонок!
Возомнил себя хозяином мира! Явно привык брать то, чего ему хочется, никого не спрашивая!
Может, и не его вина в том, что мне подмешали какую-то дрянь.
Но он наверняка приказал доставить меня к нему в номер!
И явно дал понять, зачем!
Так что он виновен никак не меньше, чем Грымза с Марьянкой!
Глава 4
Ну и ладно.
И не нужно мне вспоминать!
Растираю тело полотенцем. А руки до сих пор подрагивают. И колени подгибаются. Ноги еле держат!
Усталость дикая. Как будто я сто лет не спала!
Захожу к Рае. Поправляю одеяльце, убеждаясь, что она крепко спит.
Целую в носик, который тут же сморщивает.