Несмотря на огромные размеры дворца, в нем поселились только двое пришельцев: сам Наместник и вице-адмирал Урвааг. Весь обслуживающий персонал составляли роботы. Солдаты же и офицеры имперской эскадры оставались на своих кораблях, по-прежнему грозно барражировавших над планетой. Безмолвная угроза, исходившая от гигантских боевых звездолетов, действовала на горячие головы во всех частях света лучше любых резолюций ООН.
Прошел год. Жизнь человечества постепенно входила в нормальную колею. Войны прекратились; локальные конфликты усмирялись в зародыше. Наместник сместил около десятка президентов и одного монарха; службы безопасности обезвредили полсотни террористических и партизанских групп, готовивших нападения на резиденцию Наместника. Штрузз регулярно получал доклады, и редкие металлы, взимаемые в качестве налога, постепенно заполняли громадные подвалы дворца. Строительные компании, получившие при возведении резиденции галактические технологии, процветали. В остальном же в жизни людей ничего не изменилось; также проходили по всему миру выборы, спортивные матчи и конкурсы красоты. Голливуд снимал фильмы, Нобелевский комитет присуждал премии, Пекин строил обновленный коммунизм, и даже Ватикан признал за негуманоидными разумными расами право на существование.
В одном из просторных залов резиденции на 42-ом этаже Иррвакк Штрузз покачивался в гравитационном гамаке с неизменной ароматической палочкой в клюве. Неподалеку Кррумт Урвааг смотрел новости CNN, потягивая из спиралевидного сосуда коктейль «Вихревая туманность» (напиток этот был впервые синтезирован на одной из планет в центре Галактики, но, как оказалось, неплохо получался и из местного сырья.)
— Видишь, Кру, — сказал Штрузз на своем родном шканаккском языке, закладывая за голову верхнюю пару конечностей, — даже и в такой дыре можно очень неплохо устроиться.
— Да, все вышло, как ты планировал, — признал Урвааг, — хотя я и теперь повторю, что это была опасная авантюра. Если бы галактическая полиция не наступала нам на пятки…
— Какие там опасности? Туземцы доверчивы, как неинкубаторские дети.
— Но все же не следовало плести им такую чушь. Четырнадцать миллионов миров! В то время как самое крупное государство объединяло всего восемь планет, принадлежавших пяти звездным системам, да и то распалось 133 века назад! Империи — наиболее варварская форма интеграции, они неустойчивы даже на внутрипланетном уровне. Любой школьник это знает.
— Но аборигены не учились в наших школах. И вообще, чем наглее ложь, тем охотней в нее верят.
— Да уж, кто бы мог подумать, что несколько ржавых барж с вурфианской свалки кто-то в Галактике примет за боевой флот…
— Я. Я мог это подумать. Не забывай, что я прослушал целый семестр по психологии первобытных рас, прежде чем меня выперли из колледжа. Все очень просто: туземец видит нечто совершенно невероятное — пришельца из космоса, и признает его реальность. После этого он уже автоматически готов признать реальность всего, что этот пришелец о себе расскажет. Примитивная, но весьма устойчивая логическая ошибка.
— Это ты сейчас такой храбрый. Не забывай, они нас чуть не прикончили. Защита-то на нашей рухляди на ладан дышит; еще пару ракет — и…
— Кру, с твоей осторожностью тебе следовало бы быть законопослушным гражданином, — усмехнулся Иррвакк. — В итоге-то все вышло по-нашему! Еще с четверть века тут отсидимся, пока полиция окончательно потеряет наш след, а там двинем обратно в цивилизованные области с полными трюмами.
— Меня всегда восхищала твоя беззаботность, Ирр, — пробурчал Урвааг. Он допил коктейль и вразвалку подошел к окну, озирая давно знакомый дикий пейзаж. Взгляд его задержался на огромной статуе внизу.
— Да, — хмыкнул он, — наши приятели попадали бы от смеха, если бы узнали, что на какой-то захолустной планете Траубза почитают как Императора Галактики.
— Он заслужил это, — лениво откликнулся Иррвакк. — Он был славным псом.