— Этот человек был особым другом.
Николь попыталась придать голосу шутливый тон:
— Старая любовь? — игриво спросила она. Пожалуйста, скажи мне, умоляла она глазами. Скажи.
Блейк пожал плечами.
— Мне надо идти. Извини.
Он отстраненно поцеловал ее холодными губами и скрылся за дверью прежде, чем она успела что-то еще сказать.
День тянулся бесконечно долго. Николь немного поспала. Отказалась от ужина. Позволила уговорить себя на маленькую чашечку бульона и кивнула, когда Блейк сказал ей, что Джозеф рвется навестить ее.
— Тебе лучше? — спросил мальчик, появившись в дверях.
— Немного. К утру все пройдет, — заверила Николь, подумав, как любит этого ребенка. Глаза ее наполнились слезами, и Блейк, видя это, взял ее руку в свою.
— Я принес тебе кое-что, что сделал сегодня в школе, — сообщил Джозеф торжественным шепотом, преувеличенно тихо шагая к ее кровати.
Ее сердце растаяло.
— Правда?
Он сунул ей какой-то странный предмет — немного сплющенную раскрашенную коробку из-под овсяных хлопьев. Понимая, какую честь он ей оказывает, она с серьезным видом приняла ее.
— Я уронил ее на обратном пути, — объяснил он. — Мы играли в футбол, и она нечаянно оказалась в кустах вместе с мячом и чуть-чуть помялась. Тебе нравится?
Она узнала глицинию, которая была нарисована над аккуратно вырезанной дверью.
— Крэнфорд, — улыбнулась она. — Спасибо. — И добавила от чистого сердца: — Я сохраню это навсегда.
Джозеф просиял и взглянул на отца.
— Из нее получилась бы прекрасная мамочка, папа, — тоскливо проговорил он.
Блейк сделал глубокий вдох. Улыбнулся ей. И Николь замерла. Но было слишком поздно.
— Я тоже так думаю, — сказал он. Джозеф широко раскрыл глазенки:
— Ты хочешь сказать…
Его отец рассмеялся:
— Мы скоро поженимся.
— Ух ты! Здорово! Класс! — Джозеф зажал рот ладошкой, чтобы сдержать восторженные вопли.
Взгляд, который Блейк послал ей, выражал неподдельную любовь, и Николь откликнулась, счастливо улыбнувшись.
— И ты будешь моей мамой? — Джозеф прижался к Николь.
— У тебя есть мама. Я буду вместо мамы, — мягко проговорила она.
— Будешь печь торты с шоколадной крошкой и глазурью?
— Да, — ответила она, и сердце ее разрывалось от любви к Блейку и его сыну.
— И мы будем ходить на пикники, и ты будешь отчитывать меня, когда я свалюсь в речку или еще куда? — серьезно спросил он.
— Непременно.
— Я так счастлив, — вздохнул Джозеф. — Я смогу учить Люка ездить верхом. И ловить рыбу. И он будет моим братом и мы будем всем делиться!
Николь почувствовала, как Блейк напрягся при этих словах.
— Думаю, нам надо дать Николь отдохнуть, — сказал он.
Джозеф ласково обвил ручонками ее шею и поцеловал в обе щеки.
— Спокойной ночи, — сказал он с такой нежностью и любовью, что ее сердце на мгновенье замерло. — О, папочка, ну разве не здорово? — воскликнул он. — Мне хочется выбежать на улицу и немножко покричать, прежде чем идти спать, если можно. А то меня просто разорвет от счастья!
— Конечно, — усмехнулся Блейк. — Я знаю, что ты чувствуешь. — Он посерьезнел. — У меня такие же чувства. — Его голос дрогнул. — Такие уж мы, Джозеф.
Ласково поцеловав ее, он тоже вышел, и она услышала возбужденную болтовню Джозефа и затем его восторженные крики.
Блейк любит ее, сказала она себе. Ведь любит?
А потом она вспомнила, как он говорил, что значит для него Джозеф. Она испытывала те же чувства и понимала, что он пойдет на все ради сына. Даже женится на нелюбимой женщине.
Блейк обманул ее. Обманул всех. Он и его мать жили во лжи ради собственных целей — и оклеветали ее отца.
Эта ложь будет отравлять их отношения.
Позже Блейк скользнул в постель к ней. Обнял нежно и бережно, словно она была бесценной фарфоровой вазой. И она лежала без сна, пока он спал, обожая его и разрываясь между желанием промолчать и признаться, что она знает правду.
Ей стало холодно, и это, должно быть, разбудило его.
— Как твоя голова? Опять болит? — сонно пробормотал Блейк. — Я могу принести тебе чего-нибудь от…
— Нет, — прошептала она. — Обними меня, Блейк. Обними меня!
Удивленный ее страстью, он заключил ее в объятия, нежно целуя лицо.
— Головная боль! — воскликнул он с притворным укором. — А ведь мы еще даже не женаты!
Николь слабо рассмеялась.