У них были очень необычные маги, которых у нас я не встречал. Они сами их звали пробуждёнными. Это были такие люди, которые могут заставить свой дух покинуть тело и странствовать без него, но при этом тело оставалось нетленным и ожидало дух своего хозяина.
У нас самой близкой аналогией к этому были гранды, но те полностью сливались со своей стихией и могли, так сказать, путешествовать по ней, но при этом они исчезали материально, растворяясь в собственной стихии.
А вот пробуждённые вполне себе могли путешествовать духом, но их тело оставалось живо. И они в него могли действительно вернуться в любой момент и продолжать жить между людей.
Я начал пытаться изучать, как это вообще возможно. Объяснить мой интерес можно тем, что в какой-то момент я понял: моего источника никогда не будет достаточным для того, чтобы раствориться в стихии и стать грандом.
Да и, можно сказать, что земное существование привлекало меня, поэтому я не хотел расставаться с телом. Но путешествовать по энергетическим разломам, оставив тело где-нибудь в подвале своего дома, чтобы его никто не нашёл, — этим вариантом я, конечно, загорелся'.
Уже на этом месте я не смог читать дальше. Слишком много было информации. Я закрыл глаза и попытался вспомнить тот самый момент, когда меня тянуло прочь из тела. Мог ли я тогда оставить тело в живых?
И вот тут я понял, что мог. Мог. Только не знал, как именно это сделать.
— Евпатий, — сказал я.
— Да-да, господин Виктор, — отозвался тот мгновенно.
— Береги этот дневник, — проговорил я и убрал его обратно в тайную комнату, потому что мне пора уже возвращаться в общежитие.
— Как есть, тайник-то запечатан кровью. Но вас-то он признал, — ответил домовой. — А так-то туда никто и не сможет добраться.
— Понятно, — кивнул я. — Ну давай, не скучай. Как только смогу, обязательно вернусь.
Всю дорогу до общежития я находился под сильнейшим впечатлением. Оказывается, можно было действительно оставить своё тело и путешествовать по разным мирам одной лишь душой.
Ничего себе! Это же какие передо мной открывались возможности нереальные! Да и путешествовать можно было не только по нашему миру, но и по всем связанным с ним.
Учёба наконец-то с начала учебного года вошла в колею. Следующие две недели практически ничего не происходило. По крайней мере, ничего особо важного. Приехал Аркви, устроился с тохарскими скакунами в конюшне старой резиденции.
Рассказал, что некий дух капища иногда играет с конями, заплетает им гриву в косы, на что Резвый иногда огрызается. Но ничего против не имеет.
Я на самом деле совсем умотался, потому что утром чуть свет мы шли тренироваться впятером: я, Тагай, Костя, Мирослава и Артём. По физическим данным он был, кстати, очень неплох, но я пока ещё не совсем понимал, какая у него боевая магия.
Впрочем, всему своё время. Позже были пары, и после зачастую я ехал в резиденцию, иногда вместе с ребятами, чтобы тренироваться в группе, иногда один. И периодически тренировался с Аркви даже по ночам, изучая содержимое второго камня.
Там было гораздо меньше различных конструктов, но все они были невероятно сильные, и для некоторых у меня даже не хватало источника.
Плюс ко всему этому я отправил запрос деду на использование той части артефактов, которая не относилась непосредственно к силе рода, а была, так сказать, общеупотребительной. И между делом спросил, как мы могли бы встретиться.
Вопрос по Мирославе для меня был достаточно серьёзным и актуальным.
Дед Креслав прислал положительный ответ на мой запрос, но отдельно написал, что в плане пользования этими артефактами моими друзьями он ничего против не имеет, но вот во владение отдавать эти вещи нежелательно, даже с учётом, что это мои друзья. Всё-таки это достояние рода.
Я согласился с этим, принял условия. В пользование, так в пользование.
Кроме всего этого, следует заметить, что через какое-то время на занятия стал ходить Голицын, но был теперь тише воды, ниже травы.
Чуть позже появилась и Радмила. Между собой они не разговаривали и с другими не особо общались. Молчали оба, потому что ни Ермолова, ни Зорича так и не выпустили из подвалов Тайного сыска. О том, как идёт следствие, никто ничего не говорил.
Единственное, что я мог видеть, это то, что Радмила была непомерно грустна, но при этом не могла ничего рассказывать. Да и вела себя, как какое-то бездушное создание. Училась на автомате, ела только для того, чтобы поддержать жизнедеятельность. Никого и ничего вокруг себя не замечала.