— Вы говорили, что не воздействуете на людей, которые не желают делать то, что вам нужно.
— Но я добавила в голос силы, — нехотя призналась девушка.
— Юрий работает с людьми и много общается, — пояснил я. — Быть может, дело в том, что он часто спорит и не слушает собеседника?
— Есть такая вероятность, — нахмурилась Нечаева. — Просто непривычно ощущать себя обычной человечкой.
Я улыбнулся и покачал головой:
— Вы никогда не будете обычной.
Со второго этажа донесся грохот.
— Людмила Федоровна все еще пытаться пройти сквозь стены? — удивился я.
— Иногда случается, — подтвердила Арина Родионовна. — Особенно когда волнуется. Она начинает торопиться и забывает, что вновь обрела плоть и кровь.
— И что же ее так взволновало?
Нечаева посмотрела по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто нас. А затем, понизив голос, прошептала:
— Ей пришло письмо.
— От кого? — удивился я.
— На конверте стоял штамп банка. Вероятно, это выписка. Я не успела уточнить. К тому же наша Людмила Федоровна ужасно радуется любому обращению и даже рекламным листовкам. Она убежала наверх с конвертом.
— Надо оформить подписку газет на ее имя, — предложил я.
— Сделаю, — улыбнулась девушка.
Над головой вновь раздался шум, и я добавил:
— Пойду посмотрю, что там происходит. Если придут еще посетители, пусть подождут в приемной.
— Хорошо, Павел Филиппович, — ответила Арина Родионовна.
Она вернулась к работе. Я же направился к лестнице.
Дверь в комнату Яблоковой была приоткрыта, и через небольшую щель я заметил стоящую у шкафа Людмилу Федоровну. Рядом на кровати были свалены вещи, которые она скопом вынула из гардероба. Часть одежды, которые соседка, видимо, уже примерила, валялись скомканными в кресле.
Яблокова стояла у зеркала в темно-зеленом платье в пол и несколько мгновений придирчиво рассматривала свое отражение. А затем сдернула с головы аккуратную шляпку с вуалью и раздраженно бросила ее на пол.
— Дрянь, — процедила женщина.
— Что не так с этой вещицей? — уточнил я, отворяя дверь настежь и уперевшись плечом в дверной косяк.
Женщина вздрогнула и резко обернулась:
— Когда входишь в комнату к даме, Павел Филиппович, нужно стучаться. А если бы я была здесь в исподнем? Или вовсе без него?
Это заявление меня немного смутило. Потому что я и правда вошел в комнату слегка не вовремя.
— Просто дверь была приоткрыта, и… — начал было я, но Людмила Федоровна махнула рукой.
— Ладно. Но впредь…
— Понял, — поспешно согласился я. И напомнил: — Когда-то вы тоже входили ко мне в любой удобный для вас момент.
— Это другое, — нахмурилась женщина. — Во-первых, я была мертвой. Вот.
— А во-вторых? — беспечно улыбнулся я.
— Не умничай, Паша! Я ведь могу забыть, что отношусь к тебе как к родному.
— И чем мне это аукнется? — решил я подыграть Яблоковой, которая любила грозиться.
— Я верну тебе еловую зубную пасту. И каждый день буду подменять любую другую на эту гадость.
— Сдаюсь, — посерьезнев, я вскинул ладони вверх и решил сменить тему. — Так что не так с этой шляпкой?
— А что с ней так? — недовольно отозвалась женщина.
— По мне так она замечательная, — пояснил я и щелкнул пальцами, призывая тотем. — И очень подходит к вашему платью.
Появившийся в углу комнаты пенек тотчас поднял шляпку и осторожно протянул ее Яблоковой.
— Нечестно использовать Бусю, чтобы меня успокоить, — проворчала женщина, забрав шляпку у тотема.
— Как вы его назвали? — оторопел я.
— Буся, — словно не замечая моего шока, повторила Людмила Федоровна, и пенек довольно застрекотал. — Среди своих братьев он самый ласковый и вежливый.
Тотем прищурился как кот на солнце, и на его корнях появился небольшой зеленый росток.
— Наверно, я слишком часто вызываю их из межмирья, — пробормотал я.
— И это хорошо. Малышам полезна смена окружения, — продолжила Яблокова. — Не стоит постоянно держать их на болотах.
— Там они в безопасности, — возразил я.
— Им и здесь ничего не грозит, — фыркнула Яблокова. Она вновь водрузила на голову отбракованную ранее шляпку и с интересом уточнила: — Думаешь, что она мне и впрямь идет?
— А куда вы собрались, позвольте полюбопытствовать?
— В банк, — ответила женщина, бросив на меня острый взгляд. — И для меня это важно.
— Понимаю, — кивнул я. — Вы давно не имели доступ к своим деньгам.
— Дело не только в этом, — отмахнулась Людмила Федоровна. — Мне ужасно хочется потрогать содержимое своих банковских ячеек. Пальцы буквально чешутся от предвкушения.