— Это хорошо, — кивнул я. И перевел разговор в нужное русло: — Так и что случилось?
— Все дело в лавке при мельнице, которая расположена неподалеку от нашего приюта. Там продают неплохие пышки. Но дело не в этом. А в том, что мельник — очень нехороший человек.
— И в чем он вас обманул?
— Не, — мотнул головой Леонид. Но быстро поправился: — Хотя и нас лавочник тоже немного надурил. Но там все козырно получилось, что не подкопаться.
— Ничего не козырно, — насупился Ванька. — Я аж ноготь сломал, когда пытался вынуть ту монету.
— Что за монета? — уточнил я.
— Перед прилавком в лавке при мельнице между досок лежала монета, будто ее обронил кто, — начал объяснять Леонид. — И пока один из нас делал заказ, другой пытался эту самую денежку незаметно подобрать. Только вот она застряла намертво… извините, мастер-некромант, что упоминаю смерть всуе. Но держалась та монета в щели очень крепко. Мы весь день заходили в лавку, чтобы ее добыть.
— Золотую? — недоверчиво усмехнулся я.
— Жадность — это порок, — вздохнул Ванька и надул губы. — Так учат жрецы Искупителя.
Он с тоской рассматривал через незашторенное окно, как его приятелям раздают печенье. Яблокова не обманула и вынесла корзинку с лакомством, которое почти сразу оказалось в карманах ребятни.
В дверь постучали, и в кабинет зашла Арина Родионовна с подносом. На нем стоял чайник с чашками и тарелка с ароматным печеньем. От вида угощения Ванька сразу повеселел и заерзал на кресле. Старший товарищ бросил на него осуждающий взгляд, и мальчишка тут же сник.
— Этот чай стоит пить горячим, — заметил я, и Нечаева тотчас подала чашку младшему гостю. А также вручила ему самое большое печенье.
Мальчишка просиял. И не обращая внимания на Леонида, принялся прихлебывать напиток, закусывая его выпечкой.
— Потом оказалось, что монета была приклеена, — кисло продолжил клиент. — Да и к тому же не золотая она была. Железка обычная, которую при помощи силы блестящей сделали. Да так, что не отличить. Это нам природник поведал, которому мы рассказали о находке. Но пока пытались эту проклятую монету вынуть, то потратили все карманные деньги на пышки.
— Пышки хоть хорошие были? — поинтересовался я, стараясь сохранить на лице самое серьезное выражение.
— Глаза б мои их больше не видели, — вздохнул Леонид и покосился на приятеля, который на это лишь пожал плечами.
— Хорофие, — сообщил он, пережевывая печенье.
— То есть таким образом мельник сбыл товар, — подытожил я и развел руки в стороны. — Но это не нарушение закона. И ваши права не были нарушены. Пышки, как ты сам сказал, были свежие и хорошие. Вам понравились.
— Искупитель с монетой, — досадливо махнул рукой Леонид. — Дело в другом. Мельник некоторое время назад принял на работу одного из бывших сиротских. Тот поселился у него на чердаке. Мы с ним виделись по вечерам, когда смена заканчивалась. Он не жаловался на хозяина. Сказывал, что мельник его кормит и даже рабочий договор с ним подписал.
Я удивленно посмотрел на мальчика, и тот поспешно добавил:
— Да только случилось что-то скверное, мастер-некромант.
— Что же?
— Мишка перестал выходить на улицу.
— Мишка — это тот самый паренек, что нанялся к мельнику?
Леонид кивнул:
— Ага. Мы вместе туда попали несколько лет назад. Когда жандармы наше логово накрыли и отправили в приют. Этот Мишка для нас всех был старшим товарищем. Он не давал старшим нас обижать. И потому мы должны ему подмогнуть.
— А с чего вы решили, что случилось плохое? — удивился я. — Быть может, у него много работы? Или приболел…
— Больше недели не выходит на связь, — вздохнул Леонид.
— А мельник что говорит? — уточнил я.
Мальчишка воровато осмотрелся по сторонам, словно хотел убедиться, что нас не подслушивают, а затем подался вперед, едва не смахнув со стола чашку с настоем.
— Вот здесь начинается самое подозрительное, — шепотом начал он. — Мельник тот нас выгнал, едва только мы про его помощника заговорили. И заявил, что никакого Мишку знать не знает.
— Вот оно что, — нахмурился я.
— Врет, зараза! — выдал Ванька, допивая чай.
— Так может, здесь и впрямь дело для жандармов? — предположил я.
— А чего мы скажет легавым? Что выпускник приюта пропал? А кому до него есть дело? Мишка уже взрослый по имперским законам. Скажут, что он свободный человек и отправился искать лучшую долю. Где-нибудь да объявится. И наше слово ничего не стоит против слова мельника.
— Тут не поспоришь, — кивнул я. — А заявление на розыск по имперским законам имеют право подать только родичи. Которых, как я понимаю, у этого вашего Мишки нет.