Граф кивнул головой. С силой прижимая платок к ране, он молча молился, чтобы все обошлось. Внезапно подняв голову, он увидел перед собой Элебет. Она стояла неподвижно, с побелевшим лицом. Теперь он заметил поразительное сходство между ней и Жервезом. Но она никогда не узнает эту страшную тайну — ни он, ни Арабелла ей об этом не скажут.
— Все будет хорошо, Элебет. Поверь, мне очень жаль, что Жервез предал тебя. Но теперь все кончено. Он дорого заплатит за то, что сделал. Нет, не плачь, Элебет, не плачь. Я не желаю ему смерти. Но поверь, милая моя девочка, он заслуживает этого, клянусь Богом.
Элебет без сил опустилась на колени. Слезы потекли у нее из глаз, но она тряхнула головой и отерла щеки.
— Нет, — сказала она, — я не буду плакать. Вы правы, Джастин, он этого не стоит. Но я плакала не из-за него. Прошу вас, скажите, что Арабелла будет жить. Пожалуйста, Джастин, не дайте ей умереть, умоляю вас. Если она умрет, это будет по моей вине.
— Нет, Элебет, она не умрет. И ты ни в чем не виновата. Не смей даже думать об этом! Я клянусь тебе, что Арабелла не умрет. В ней вся моя жизнь. Я не дам ей умереть, ибо без нее я ничто.
Он отвернулся от Элебет и сильнее надавил на рану. Он пристально вгляделся в мертвенно-бледное лицо жены. Слава Богу, она в глубоком обмороке. Остается только молиться, чтобы она и дальше не приходила в сознание, иначе ей не вынести этой боли — пуля застряла у нее в плече, и ее необходимо будет вытащить. Мысленно он желал Жервезу самой мучительной смерти.
Вскоре появился Краппер с тазом горячей воды и полотенцами:
— Я так думаю, не следует больше сюда никого пускать, милорд. Насколько я понимаю, доктор Брэнион скоро будет здесь. Я сказал Грейс, чтобы она отвела мисс Элебет в ее комнату. А, это вы, миссис Такер. Милорд, видит Бог, я не разрешал ей сюда входить.
— Я верю вам, Краппер, — ответил граф.
Миссис Такер была близка к обмороку — еще немного, и она присоединится к Элебет на полу.
— Прошу вас, миссис Такер, — мягко промолвил граф, — проводите мисс Элебет в ее спальню. Грейс о ней позаботится. Благодарю вас, миссис Такер. Краппер, я знаю, что могу на вас положиться, — не впускайте сюда больше никого.
— Но, милорд, что насчет француза?
— Он еще жив, Краппер?
— Не знаю, милорд. Пойду посмотрю, как он. Надеюсь, ему не лучше.
— Благодарю вас, Краппер. Можете идти. — И Джастин снова прижал платок к плечу Арабеллы.
Ткань под его пальцами насквозь пропиталась кровью. Если бы только его молитвы могли ей помочь! Как только он убедился, что кровь уже течет не так сильно, он положил руку ей на грудь, чтобы почувствовать, как бьется ее сердце. Пульс Арабеллы был слабым и учащенным, но тем не менее, с облегчением подумал он, довольно устойчивым. Он взглянул в ее бледное лицо — черные густые ресницы спокойно застыли и совсем не трепещут. Ее черты — его зеркальное отражение. Кроме ямочки на подбородке. У нее такой нет. Он вспомнил тот день, когда впервые встретил ее, вспомнил, как ей было тогда горько и больно видеть его, так похожего на ее погибшего отца.
Но теперь она полностью принадлежит ему — все наконец-то уладилось. И он не даст ей умереть. Не даст.
Граф осторожно приподнял платок и облегченно вздохнул: кровотечение почти остановилось.
Подняв глаза, он увидел, что в комнату вошел доктор Брэнион.
— Боже мой, Джастин, что случилось? Джайлс сказал мне, что Жервез стрелял в Беллу. Какого черта…
Граф отнял набухший от крови платок от плеча Арабеллы и встретился глазами с доктором.
Доктор Брэнион резко развернулся и протянул руку к леди Энн, останавливая ее.
— Энн, тебе лучше выйти, — коротко приказал он. — Спустись вниз или пойди к Элсбет. Мы потом узнаем, что здесь произошло. Я вернусь к тебе, как только смогу.
— Нет, Пол, нет! Она же моя дочь!
— Пожалуйста, Энн, — тихо промолвил граф, — если Пол хочет, чтобы вы ушли, уходите, прошу вас. Жервез прострелил ей плечо. Он сам сейчас при смерти. Прошу вас, делайте, как сказал вам Пол.
— Дорогая моя, пойми меня правильно, ты будешь отвлекать меня. Я должен сделать все возможное для твоей дочери. Пришли сюда Джайлса, когда он прибудет с моими инструментами.
Граф не проронил больше ни слова. Он смотрел, как леди Энн медленно повернулась и пошла к двери. В каждом ее движении ясно сквозили горе и страх.
— Она будет жить, Энн, я обещаю, — негромко сказал он, когда она была уже у двери.
Леди Энн кивнула, потом подумала: «Элсбет была здесь все это время? Она все видела? Надо с ней поговорить». Она подобрала юбки и побежала по коридору к спальне Элсбет.
Пока доктор Брэнион промывал рану и прощупывал ее, чтобы отыскать, на какой глубине находится пуля, граф рассказал ему, что случилось. Голос его звучал глухо, в каждом слове слышался укор себе, и доктор Брэнион, не отрывая глаз от своей работы, твердо заметил ему, что он несет чепуху.
— Нет, все было именно так, и это моя вина. Какой же я идиот, что спрятал пистолет!
— Вы это сделали потому, что беспокоились о безопасности Арабеллы. Это все? — спросил доктор Брэнион, жестко глядя ему в лицо.
Граф помолчал в раздумье.
— Нет, есть еще кое-что, но я не имею права посвящать вас в эту тайну. Только Арабелла может рассказать вам остальное — и то если захочет.
Доктор Брэнион кивнул, потом выпрямился.