Слезы жгли ей глаза. Соленая влага смешалась с грязью, покрывавшей лицо. Она приподняла подол юбки и отерла им щеки.
Внезапно со стороны заваленной камнями двери ей послышался какой-то шум. Она подняла голову, вглядываясь в темноту.
— Арабелла, ты слышишь меня?
— Джастин! — Она вскочила на ноги, мигом забыв про все свои ссадины и синяки. — Я знала, что ты придешь! Дверь завалило, я не могу выйти. Умоляю тебя, вытащи меня отсюда!
— Слушай меня внимательно, Белла, — снова раздался его спокойный, уверенный голос. — Отойди в дальний угол комнаты и закрой голову руками. Балки над дверью вот-вот могут треснуть. Ты должна быть как можно дальше, чтобы тебя случайно не задело обломком стены.
— Но, Джастин, я тоже могу разбирать завал со своей стороны. Я же сильная, ты знаешь. Я могу помочь…
Он засмеялся или ей показалось? Но в следующее мгновение до нее донесся его сердитый голос:
— Черт побери, делай, что я тебе говорю, упрямая девчонка! Я рад, что ты не пострадала, и хочу, чтобы ты вышла отсюда целая и невредимая. Отойди в угол сейчас же. Я не хочу, чтобы ты покалечилась.
Она ощупью пробралась в угол кельи и опустилась на колени, обхватив голову руками.
Арабелле казалось, что с каждым камнем, убранным от двери, стены и потолок сотрясаются и угрожающе стонут. Она сама вздрагивала от их зловещего скрипа. Когда же наконец дверной проем расчистили настолько, что в него можно было пролезть, и Джастин протиснулся в келью, Арабелла вздохнула с радостным облегчением.
Кто-то подал ему свечу. Маленькая келья озарилась светом. Светом и жизнью, подумала Арабелла. И она тоже жива.
Граф обернулся к двери и бросил через плечо:
— Останьтесь снаружи, Джеймс. Я выведу отсюда графиню.
Арабелла медленно поднялась на ноги, подойдя к своему мужу, она прижалась к его широкой груди и уткнулась головой ему в плечо.
— Как хорошо, что ты спас меня, — сказала она и взглянула ему в лицо. — Прекраснее и храбрее тебя нет никого в целом свете. Сначала я думала, что только в Англии, но теперь, милорд, не в Англии, а в целом мире.
— Неужели? Но ты ведь не сомневалась, что я приду за тобой, правда? Как я мог поступить иначе? С кем бы я спорил тогда? Кто бы ругал меня? Кто бы целовал меня так нежно?
Она снова спрятала лицо у него на груди.
— Ты поверил мне, — прошептала она. — Наконец-то ты поверил мне. Теперь ты знаешь, что он никогда не был моим любовником.
Он промолчал, и она почувствовала, как напряженно застыло его тело. Ей хотелось заплакать.
— Это не имеет значения.
Как же, имеет! Это стоит между ними, как заваленная дверь подземной кельи.
— Но ты все равно пришел, чтобы спасти меня. Спасибо тебе.
Он потерся подбородком о ее волосы, затем мягко отстранился от нее и промолвил:
— Нам с тобой надо о многом переговорить. А теперь идем, надо выбраться отсюда поскорее. Я не хочу больше подвергать твою жизнь опасности.
— Подожди, Джастин. Я была тут не одна. — Она взяла у него свечу и посветила в угол, где лежал скелет.
Граф с трудом верил своим глазам.
— О Боже, возможно ли это! — Он перевел на нее взгляд, удивляясь ее самообладанию. Опустившись на колени, он принялся осматривать скелет. Минуту спустя он поднялся и стряхнул пыль с панталон. — Сначала выберемся отсюда, а потом уж я прикажу, чтобы этого беднягу похоронили по-христиански. Ты ведь не знаешь, кто это? Конечно, нет, о чем я спрашиваю.
Джастин подержал свечу, освещая ей путь к двери, и она выскользнула из своей темницы на свободу, где вновь вспомнила о письме. Страшная тайна давила на нее, как каменная плита. Да, ей теперь есть над чем поразмыслить: честь семьи, отец и, конечно, Элсбет. В этот миг она решила для себя, что никому не расскажет о том, что узнала, — даже Джастину, — пока все тщательно не обдумает.
Выйдя из мрачного подземелья на солнечный свет, Арабелла посмотрела вокруг себя и, с наслаждением подставляя лицо горячим лучам солнца, впервые за восемнадцать лет вдруг осознала, как прекрасна жизнь.
Словно маленький ребенок, пробудившийся от кошмара, она подошла к матери и спрятала лицо у нее на груди.
— Девочка моя, — промолвила леди Энн, поглаживая ее спутанные волосы. — Ненаглядная моя дочурка, все хорошо, все кончилось хорошо. Ты спасена, ты в безопасности. Ты снова со своей мамочкой. О Господи, да ты поранилась! Но ничего, все скоро заживет.
Но Арабелла не чувствовала себя в безопасности и понимала, что никто из них не может быть в безопасности, пока все не разъяснится. Она не могла сказать, откуда именно исходит угроза — от Жервеза или от письма в ее туфельке, но знала точно: еще очень долго она не сможет спать, спокойно.
Глава 27
— Ты вся перепачкалась, — сказал граф, удерживая ее за плечи. Он боялся даже на мгновение отпустить Арабеллу. — Как ты напугала меня, — добавил он, крепко прижав ее к себе. — Как ты меня напугала. Ты ведь больше не будешь так делать, Арабелла?
Она покачала головой: