Работа остановилась. Уставшие дружинники расселись на телегах, приготовленных на дрова колодах, просто на траве и молча созерцали, как пожар превращает в жаркий дым остатки вражеского укрепления. К тому времени, когда ясноликий Хорс развеял над Сурой остатки ночного сумрака, толстые бревна стен почернели и растрескались, крыша исчезла начисто, дверь провалилась внутрь. Огонь выл и бесился, высоко поднимаясь над добычей синими газовыми языками, но дым… — дыма почти не было. К чистым белым облакам, плотно затянувшим небо, поднимался широким столбом лишь дрожащий, но совершенно прозрачный раскаленный воздух.
Вот только поди угадай: заметно это дрожание над лесом с удаления в три десятка верст, или нет?
Утром к берегу наконец-то пристали потерявшиеся ушкуи с подкреплением. Как оправдывался корабельщик, Лесославу слышно не было — но боярин Валуй сжимал кулаки так, что они аж побелели, на шее же его заметно пульсировала жилка. Однако в итоге он вдруг махнул рукой и указал на Велигу. Дружинники стали грузить на корабли взятые на кордоне мешки с зерном, бочонки с солониной, раненых и убитых. Погибших оказалось всего трое, раненых — полтора десятка. Из них пятеро — серьезно. Из булгарских порубежников сложили головы семеро, столько же получили раны, пятерых повязали в полон.
К полудню мимо догорающей заставы медленно прошли ладьи. Одна повернула, высадила одетого в кольчугу, безусого, розовощекого Святогора в сопровождении кряжистого, бородатого Журбы и боярина Гродислава, со слегка опушенным подбородком. Княжич прошел в ворота, молча остановился перед ступенями лестницы, глядя на пожар. Боярин Валуй кашлянул, подступил сзади:
— Не вышло чарами глаза порубежникам отвести, токмо растревожили. Пришлось на меч брать. Лесослав воином отважным и умелым себя проявил, един стену перемахнул и целый час на себя ворогов отвлекал. Остальные ратники тем временем через стену перебрались и ворота открыли. Он же первым на крышу сторожки взобрался и вынудил булгар раньше времени сруб запалить. Ночью прогорел, к рассвету токмо угли остались. А от угля, знамо дело, дыма нет.
— Ночью горел, стало быть, зарево было, — сделал вывод Святогор. — Ондуза наверняка настороже. И так выходит, что токмо иноземец твой храбрый похвалы сегодня и достоин. Чужие промахи отвагой исправлял.
— Я виноват, княже, — подал голос молодой волхв. — С заклинанием ошибся.
— Виноватых поздно искать, — развернулся княжич. — Увечных и покойных в Муром отправь. Полон туда же. Сам верхом к Ондузе двигайся. Лошади у тебя теперь имеются. Вот по пути и узнаешь, удалось тайну нашу сохранить, али булгары уже вестников за помощью рассылают?
— Слушаю, княже, — склонился боярин.
— Спаси нас Даждьбог от общей тревоги в Булгарин. — Святогор вытянул висящий на шее амулет, поцеловал его, спрятал обратно. — Лесослав, от тебя в седле проку не будет, ступай на ушкуй. И ты, Избор, тоже. Валуй! Ведаю, что твои воины устали, но ныне не до отдыха. Седлайте коней захваченных и отправляйтесь. Ночью отоспитесь. Да поможет вам Похвист!
— Все исполню, княже! — приободрился боярин.
— Послезавтра у крепости жду… — И Святогор быстрым шагом отправился к берегу.
Ротгкхон, повернувшись к Валую, виновато пожал плечами, подхватил боковину и потрусил за княжичем. Куда денешься, коли командир приказал?
Приняв Святогора, ушкуй отвалил от берега, повернул на запад, шаг за шагом пробиваясь против течения.
— Избор, сказывай! — потребовал княжич.
— Если бы не тучи, ушкуи бы поспели вовремя. Тогда взяли бы кордон первым же штурмом, даже если бы заговор не подействовал…
— Если бы да кабы, то во рту б росли грибы, — остановил его Святогор. — Слишком много надежды на удачу у вас с молодым боярином. Дело же любое надобно готовить так, чтобы удалось, даже если половина планов сорвется. А ты что скажешь, иноземец? Как на твой обычай, верно дружинники кордон штурмовали? Али у вас иные хитрости используют?
— У нас мостики штурмовые делают, — ответил Ротгкхон. — Коли стена не очень высокая, сажени в три-четыре, сколачивают длинный помост шага в три шириной, переднюю часть на шестах поднимают, подносят и поверх стены забрасывают.
— Он же тяжел выйдет немерено?! — даже оглянулся на него удивленный княжич.
— Тем и хорош, что тяжелый, — ответил Лесослав. — Защитникам сбросить не получится. Но нести его, понятно, надобно людей много. Полста, не меньше. Да еще и атакующие десятки наготове быть обязаны. У боярина Валуя столько дружинников не набиралось. А малым числом токмо так, как он, действовать и возможно.