наукам часто продолжались до рассвета. Для Ани и Витьки стали привычными слова: КПД,
производительность труда, цена производства, режим экономии, НОТ, система Тейлора... Сонная Аня,
подавая им очередной кипящий чайник, хлеб и сахар, нередко предупреждала: — Господа студиозы!
Хлеб и сахар кончился, пора закругляться! — В ответ они высоко поднимали чайные стаканы и
весело провозглашали в ее честь изысканные тосты, заявляя, что она их добрая кормилица и что
после грядущей победы мировой революции ей непременно поставят золотой памятник за то, что она
бескорыстно и самоотверженно помогала республике Советов ковать кадры красных командиров
производства. Иногда хлеб и сахар они приносили с собой.
* * *
Переезд Дружининых в Замоскворечье был для всех неожиданным и непонятным. Их новая
квартира по размерам и удобствам была несравненно меньше и хуже адвокатской. Она состояла из
двух смежных комнат и маленькой кухни, а туалет и ванная были общественные в густо населенной
"коммуналке" , расположенной напротив, через лестничную площадку. На недоуменные вопросы
знакомых Анна Семеновна отвечала, что все это мелочь и пустяки, а переезд вызван тем, что
маленький Витька перенес скарлатину в тяжелой форме и, по совету врачей, ему нужны не пыль и чад
Садового кольца, а свежий воздух Замоскворечья.
В просторном дворе дома, в котором поселились Дружинины, и в самом деле шумели многолетние
дубы и клены, а обсаженная липами Большая Ордынка была тихой, булыжной улицей. Ее
патриархальную тишину время от времени нарушал перестук лошадиных копыт, дробный и веселый
у лихачей, глухой и тяжелый у ломовых тяжеловозов. Иногда, прорычит, бывало, неуклюжий
пятитонный «Бюссинг" со львом на радиаторе, громыхнет более проворное "AMО" или быстро
проскочит похожий на старинную карету французский таксомотор "Рено".Но большую часть дня на
булыжной мостовой, облюбовав теплые и душистые лошадиные "яблоки",, хозяйничали шустрые
воробьи и зобастые сизые голуби. Несмотря на Замоскворецкую идиллию и доводы Анны
Семеновны, для друзей и знакомых Дружининых их неожиданный переезд оставался загадкой.
* * *
Во дворе дома по выходным дням и праздникам отцы и дети играли в волейбол, футбол или лапту,
устраивали городошные баталии, а кто постарше забивали "козла" или, с опаской поглядывая на
открытые окна дома, баловались по мелочи в "очко". Много было голубятников и страстных
любителей танцплощадок. У последних на лацкане пиджака, рядом со значком "ГТО" или
"Ворошиловский стрелок", обычно красовалась искусно вырезанная из блестящей латуни томно
вальсирующая танцевальная влюбленная пара... Что касается Витьки Дружинина, то он со временем
стал признанным голкипером и не раз выручал свою дворовую футбольную команду, самоотверженно
бросаясь в ноги нападающим, забирая "мертвые мячи".
Жил во дворе веселый шофер, известный всей улице гитарист и исполнитель жестоких романсов,
по кличке Цыган. Он научил Витьку неплохо играть на гитаре и нередко под их ладный
аккомпанемент на двух гитарах ребята отплясывали чечетку или пели любимые песни. Одной из
любимых была популярная тогда песня, в которой особенно нравился припев:
В бой за Родину, в бой за Сталина,
Боевая честь нам дорога.
Кони сытые бьют копытами,
Встретим мы по-Сталински врага.
В эти минуты Витька прищуривался и ему виделось, как он в боевом строю, обнажив острую
саблю, несется в атаку на врага, а сам товарищ Сталин и его боевой соратник нарком Ворошилов
стоят на командной высоте и наблюдают в бинокли эту геройскую кавалерийскую атаку.
К ним во двор по вечерам часто приходили ребята и девчата со всейулицы. Дружный и веселый
двор славился на всю округу, и Виктор гордился его заслуженной славой.
* * *
Одним из лучших друзей Витьки был его сосед по подъезду и по парте в школе Гурген Погосьян.
Отец Гургена, Арменак Макарович, шестидесятилетний седой красавец, работал инженером в
научной лаборатории легкой промышленности и считался большим знатоком своего дела, а мать,
Татьяна Михайловна, добрая, невысокая женщина с печальными библейскими глазами, в свое время