— Он не хочет ничего слушать. Никакие мои доводы не действуют.
Она с надеждой посмотрела на мужа, ожидая его поддержки. Но Георгий Николаевич, взглянув на
нахмуренное лицо Виктора, вздохнул и промолчал.
Прощаясь, они говорили друг другу бодрые слова. Обнимая и целуя сына, Георгий Николаевич
сказал:
— Держись, Витек! И в воде мы не потонем, и в огне не погорим! Правда, мать? — обернулся он к
жене.
Она смотрела на мужа и сына глазами полными слез, потом тихо прошептала:
— Дай-то бог, чтобы было так...
— Ты помнишь наш уговор? — спросил Георгий Николаевич у Виктора.
— Конечно! — ответил Виктор. — Доставить маму до вагона в целости и сохранности.
— То-то, — погрозил пальцем Георгий Николаевич. — Мать, ты слышишь? — он говорил это
бодрым голосом, чтобы сгладить горечь расставания.
— Слышу, — прошептала она, — слышу.
И, не выдержав, бросилась ему в объятья.
...Вечером она сказала Виктору: — Я пойду с тобой на завод.
— Но ведь тебе сегодня разрешили...
— Нет, нет! Я пойду с тобой. Я не могу быть здесь сейчас одна. Там, с людьми, будет легче.
* * *
Совещание у наркома было долгим и бурным. Но они нашли резервы, чтобы изготовить опытную
партию новой продукции досрочно. Довольный нарком отправился с докладом в Кремль, а Дружинин
со своими коллегами — на аэродром. Самолет наркома к утру доставит их в Челябинск, откуда они
разъедуться по своим заводам.
* * *
Прошло еще долгих пять месяцев, прежде чём пришла заветная повестка из райвоенкомата. За это
время Виктор опять не раз всерьез подумывал о побеге на фронт. Но его сдерживало присутствие
матери, он не мог нанести ей такого предательского удара, даже когда получил письмо от Пургена,
который уже был в запасном полку и горячо звал Виктора к себе.
Но вот наконец наступил долгожданный день.
Анна Семеновна и Маша провожали его на Павелецком вокзале. На перроне было людно и
суетливо. У дверей и окон вагонов слышались и бодрые напутствия, и откровенные всхлипывания, и
клятвенные заверения в вечной любви и верности.
— Пиши, Витенька, чаще, — быстро говорила Анна Семеновна, — и никогда не теряй головы! Ты
слышишь? На фронте надо иметь холодный рассудок. Война — это не игра в казаки-разбойники! Ты
меня понимаешь?
— Конечно, мама.
— Но почему же ты улыбаешься?
— Можно подумать, что ты сама всю жизнь провела в боях и походах, — засмеялся он, прижимая
ее к своей груди.
— О! Какой же ты еще ребенок! — прошептала она.
Маша молча стояла рядом и почти не мигая, смотрела на Виктора.
Неожиданно по радио хрипловатый и совершенно равнодушный ко всему на свете женский голос,
объявил отправление. Проводница захлопнула свой черный клеенчатый "талмуд" и громко объявила:
— Товарищи-граждане! Поезд отправляется! Отъезжающие быстренько в вагон!
— Быстренько! — Анна Семеновна порывисто прижала голову Виктора к груди. Он поцеловал ее
и стал осторожно высвобождаться из ее дрожащих рук.
Ему помогла Маша, испуганно воскликнув:
— Ой, поезд тронулся!
Только после этого Анна Семеновна очнулась и выпустила Виктора, который тут же попал в
объятия Маши:
— Пиши чаще! Буду очень ждать! — быстро шептала она, — буду всегда тебя очень ждать!
Виктор поцеловал ее в соленую от слез щеку и вскочил на подножку вагона.
Анна-Семеновна и Маша долго шли по перрону за поездом, натыкаясь на других провожающих,
посылая Виктору прощальный привет простертыми к нему и небу ладонями. Он тоже долго махал им
кепкой и вошел в вагон лишь после того, как их две маленькие фигурки слились с другими, а потом
растворились вместе с ними в серой дымке. Уже дробно стучали колеса, в окнах вагона замелькали
столбы, будки стрелочников, шлагбаумы. Пассажиры стали обживаться, кто-то стелил постель, кто-то
собирался ужинать, из соседнего купе послышалось щелканье фишек домино. Виктор почувствовал
усталость. День был суматошным. Сначала проводы в цехе, напутствие Андреича и первый в его
жизни полный стакан водки за Победу. Потом проводы дома, правда без водки, но тоже с
напутствиями и что хуже всего — со слезами.. Виктор постелил постель, залез на свою вторую полку,
закутался в одеяло, согрелся и сразу уснул.
* * *
Проводив Виктора, Анна Семеновна и Маша приехали на Ордынку.