писем и получая в окошечке у смешливой и очаровательной блондинки с ямочками на щеках ответы
из дома. В девушку по этим причинам были влюблены поголовно все новички, тем более, что, по их
общему мнению, она была вылитая молодая кинозвезда Людмила Целиковская.
Училище было конноартиллерийское, поэтому в другом конце территории военного городка
находились конюшни — несколько длинных кирпичных сараев. Неподалеку от зданий казарм был
сооружен под легким навесом летний кинозал без стен. Там иногда показывали фильмы и военную
кинохронику.
Но все это было потом. А пока в проходной училища Виктор Дружинин предъявил дежурному
курсанту свои документы. Дежурный внимательно их прочитал, вернув, весело подмигнул и спросил:
— Закурить будет? — Виктор протянул ему пачку "Беломора".
Он взял две папиросы, одну заложил за ухо, другую всунул в рот:
— Спасибо, а то махорочка кончилась. Идите до дежурного по училищу, вон там, за углом налево.
Ну бывайте! Ще увидимся, тогда и рассчитаемся.
Дежурный по училищу лейтенант, ознакомившись с документами, усадил Виктора на прохладный
клеенчатый диван и стал расспрашивать о Москве. Потом он коротко рассказал историю училища,
упомянув при этом, не без гордости, имена нескольких высших артиллерийских начальников, бывших
курсантов. В конце беседы дежурный пожелал курсанту Дружинину успехов в боевой и политической
подготовке, вызвал дневального и приказал отвести новичка в карантин.
* * *
В тот же день Виктор перезнакомился со всей "карантинной командой", которая с ходу
"расстреляла" весь его табачный запас — четыре пачки московского "Беломора". Узнав, что Виктор из
Москвы, они забросали его вопросами, что там и как...
— А ты Сталина видел? — поинтересовались многие из них.
— Видел, — сказал Виктор.
— Да ну?! Врешь! А где ты его видел? — раздались голоса.
Виктор хотел было рассказать им, что видел он Сталина на предвоенных парадах, но, вдруг
подумав, что это слишком обыденно, а потому неинтересно, решил прихвастнуть:
— Было дело... — загадочно произнес он.
— Они с неподдельным интересом и уважением поглядели на Виктора и кто-то доверительно
спросил: — Ну как он... там?
— Ничего, — пожал плечами Виктор, — живет в Кремле... командует. . курит трубку. . в общем,
как обычно.
Собеседники задумались, собираясь узнать у Виктора более интимные подробности о жизни
вождя. Виктор это понял и, решив переменить скользкую тему, стал им подробно пересказывать
содержание кинохроники о разгроме немцев под Москвой, которую он знал почти наизусть, так как
ходил в "Ударник" смотреть ее много раз. В тот же день его окрестили "Москвичом", пополнили
общий "котел" его домашней провизией и определили место на нарах.
Так началось его карантинное житье. Днем они убирали территорию военного городка, строили
коновязь, разгружали баржи на Волге. А по вечерам, после отбоя, для развлечения общества
рассказывали по очереди всякие героические были и небылицы, в основном из фронтовой жизни,
большим спросом также пользовался какой-то старинный пухлый роман без начала и конца о
любовных похождениях блестящих дореволюционных кокоток высшего света. Иногда они пели под
аккомпанемент Виктора на бесхозной гитаре, у которой недоставало двух басовых струн.
Незадолго перед концом карантина у них случилось ЧП. Дежурный по карантину обнаружил, что
из общего "Сидора", в котором хранились продукты будущих курсантов, исчез большой шмоток сала.
Дежурный доложил об этом "старшому" карантина, которого ребята сами выбрали. Это был
фронтовик лет тридцати с медалью "За отвагу, двумя красными ленточками на груди за ранения и
"буденовскими" усами. Узнав о пропаже, он приказал дежурному построить карантин:
— Будем гада стыдить и обнаруживать. За такие дела нужно ноги вырвать и спички вставить!
Когда все были построены, Старшой, наливаясь багровым гневом, стал держать речь:
— Товарищи будущие курсанты и командиры! Что же это у нас получается? Стыдно и позорно! И
мне даже перед вами стыдно об этом говорить. Но, так как я есть выбранный старшим, я скажу.
Какой-то жалкий жлоб украл из нашего "Сидора шмот сала! Дело не в шмоте сала, а в боевом
товариществе. Ведь все мы будем скоро похлебку из одного котла хлебать, а на передовой фрица бить.