Виктора, он кивнул головой:
— А-а-а, артиллерия!.. Догнал? А там тебе делать было нечего, там — рукопашная... — Вдруг он
резко повернулся к стоящему рядом лейтенанту: — Раненых подобрали?
— Подобрали, — ответил лейтенант.
Командир роты помолчал и, глухо проговорил:
— Об убитых... позаботься...Герои... все...
Виктор тихо сказал:
— Правильно... Герои... Там и мой друг. .остался...
Командир роты поглядел на Виктора:
— Кто таков?
— Нодель... Робеспьер, — глухо проговорил Виктор.
— Нодель? — наморщил лоб старший лейтенант, — я такого что-то не знаю, Робеспьера...
Апанасенко знаю. А... как ты сказал? — обратился он к Виктору, — Нодель, Нодель... — ответил
Виктор. Нодель? Нет такой у нас не числился.
— Как так не числился?! — дрожащим голосом спросил Виктор. — Я же его видел! Собственными
глазами!
— Не знаю, пожал плечами старший лейтенант, — может ошибка какая вышла, но я такую
фамилию... не слыхал... Робеспьер знаю, а ...этот ...Нодель,.. не слыхал...
Виктор смотрел на старшего лейтенанта сумасшедшими глазами и не находил слов. Он никак не
мог взять в толк, что же произошло...
— Как Вы назвали... его... фамилию? — наконец глухо спросил Виктор.
— Апанасенко, — ответил старший лейтенант, доставая для верности тетрадку с фамилиями
бойцов роты. — Он нашел там то, что искал и, утвердительно качнув головой, проговорил:
— Ну, да! Вот он и есть Апанасенко Робеспьер, двадцать третьего года... Все правильно... — Черт-
те что... — проговорил Виктор, вытирая мокрый лоб, — ошалеть можно!
Бой продолжался. Бойцы штрафной роты залегли на вершине и вели редкий огонь из винтовок и
автоматов по немцам, которые, отстреливаясь, отходили с южного склона высоты. ~ Пятятся, сукины
дети, — сказал командир роты, наблюдая за немцами в бинокль. — Я бы мог им, гадам, на пятки
наступить... Да людей жаль, и так уберутся... Высота теперь все равно у нас... — Он помолчал, потом,
обращаясь к Виктору, сказал: — Вон погляди, видишь у посадки вспышки? То их минометная...
Хорошо бы ее, подлую, накрыть, а? Сможешь?
Виктор навел свой бинокль на немецкую батарею, вынул из планшетки карту, определился на
местности и быстро подготовил исходные данные для артогня. Соединился по телефону с
Крутокопом, доложил ему обстановку и сказал о просьбе командира роты.
— Действуй! — сказал Крутокоп.
Ищенко соединил Виктора с огневой позицией батареи. Виктор передал команду и стал наблюдать
в бинокль. Через несколько минут в районе вражеских минометов начали рваться снаряды. Виктор,
наблюдая за разрывами, корректировал артогонь. Вдруг там раздался сильный взрыв, и в воздух
поднялся высокий столб темно-серого дыма.
— Это вам за Робика, гады, — прошептал Виктор.
— Молодец, артиллерия! — весело сказал командир роты, — в самое яблочко угодил!
* * *
Когда Робик Нодель, после драки в школе в тридцать шестом убежал из осиротевшего отчего дома
ему было тринадцать лет. Кое-как он добрался до города Витебска, где на окраине жила младшая
сестра его матери тетя Берта, которую все родственники ласково величали "Большой Бертой" по
причине ее веса и мощного телосложения. Муж ее Герасим Лукич, бывший помком-полка в Первой
Конной Армии, потерял на гражданской войне ногу и теперь служил начальником охраны завода, при
котором они и жили в маленьком уютном домике с небольшим садом и огородом. Тетя Берта в годы
гражданской войны была политбойцом в том кавполку, там они и сошлись, как говаривал Герасим, "на
почве любви и единой пролетарской идеологии". Детей у них никогда не было и этот факт нередко
служил причиной добродушных подтруниваний в их адрес со стороны родных и близких знакомых. В
таких случаях супруги Апанасенки (такова была их фамилия) разыгрывали с некоторыми вариациями
одну и туже сценку. Герасим Лукич, покручивая "буденновский" ус, говорил:
— На галопе не поспишь и детей не больно-то наделаешь! Верно я формулирую этот вопрос,
Берточка?
На что она, закуривая свой любимый "Прибой" и загадочно улыбнувшись, отвечала:
— Что касается до меня, то ни галоп, ни даже рысь меня не смущали и не смущают. . Скажи уж
честно, Герасим, нашим дорогим родственникам, по-большевистски: — Укатали Сивку крутые
горки...
Все родственники и знакомые любили и уважали этих добрых людей, и они им отвечали тем же.