— Я два раза забегал к тебе домой, но никого не застал. Один раз записку под дверь подсунул.
Видел?
— Ладно, ладно, боярин, оправдываться будешь в милиции. Я ведь знаю: любимая жена, семейные
заботы, карточки надо отоварить в инвалидном магазине на Горького... Так и быть, прощаю.
Пришли в бар, заняли столик, заказали пиво и уставились друг на друга.
— Не узнаешь? — улыбнулся Виктор. Они рассмеялись и подняли кружки. Сидели и забрасывали
друг друга вопросами.
Постепенно бар стал наполняться посетителями. Большинство из них, судя по гимнастеркам, были
демобилизованными. Официантки быстро сновали между столиками, прижимая к груди тяжелые
подносы с кружками пива и балансируя локтями, как цирковые канатоходки. Многие из
присутствующих, увидев Илью, приветствовали его поднятым к виску кулаком:
— Салют!
Виктор удивленно спросил:
— Откуда все они тебя знают?
— Я — профком. Сегодня стипендия, вот они и пируют.
В баре становилось шумней. За одним "из столиков трое ребят негромко пели:
В первые минуты бог создал институты,
И Адам студентом первым был,
Он был парень смелый, ухаживал за Евой,
И бог его стипендии лишил...
Виктор улыбнулся:
— Веселые у вас ребята.
— Давай к нам, не ошибешься, — сказал Илья. — Экономист, брат, это сила. Сам Маркс, между
прочим, тоже был экономистом.
— И его товарищ Энгельс? — засмеялся Виктор.
— Вот именно!
Рядом за столиком громко спорили. Виктор прислушался. Парень с орденом Красной Ззезды на
гимнастерке доказывал своему соседу:
— Закон стоимости в преобразованном виде? Это же чепуха на постном масле. Зачем
преобразовывать Карла Маркса? Закон есть закон. Что значит в "преобразованном виде"? Тогда и
средства производства в "преобразованном" и средства потребления? Чушь! Я бы в молотки взял
наших профессоров!
Его собеседник, протирая очки, говорил:
— Ты, Колька, однако... того.., по политэкономии... хромаешь, брат, на обе ножки...
— Да брось ты! — отмахнулся Колька, — начитался всякой муры. Надо быть творческим
человеком... думать надо... Понял?
Виктор повернулся к Илье, кивнул головой в сторону спорщиков:
— Ученые, профессоров критикуют. .
Илья подмигнул:
— А ты думал.., не боги горшки обжигают. .
Они сидели и беседовали, не спеша попивая из кружек теплое пиво и наполняя окурками
пепельницу. Им было, что рассказать друг другу. Шум и гам бара им почти не мешал. Но Виктору
вдруг показалось, будто Илья что-то хочет ему сказать и не решается.
— Ты, Боярин, не темни, не дипломатничай, как в посольском приказе... Выкладывай начистоту, не
стесняйся. Давай в лоб...
— ну что ж, в лоб так в лоб, — сказал Илья.
— Ты... Машей Тумановой не интересовался?
— Машей?! — удивился Виктор. — А почему, собственно, я должен... — он помолчал и добавил:
— поезд ушел... отстучали колеса, знаешь эту песенку?
— А она сына... Виктором назвала, — тихо проговорил Илья, потягивая из кружки пиво...
Виктор передернул плечами:
— Это еще зачем? В насмешку?
— Брось, Маркиз, не надо, — поморщился Илья.
Некоторое время они молча пили пиво.
— А ты откуда о ней знаешь? — спросил Виктор.
— Однажды встретил, пригласил заходить к нам на Колобовский. Она как-то зашла, встретилась с
Майкой, опять стали дружить... Ну вот. . — Виктор молчал.
— Трудно ей, мать умерла.., одна она.., с пацаном.
Виктор быстро взглянул на Илью и тут же опустил глаза:
— А где же... этот. . самый, который?
— А ты разве не знаешь? — поднял брови Илья.
— Откуда же мне знать? Я в чужие замочные дырки не заглядываю...
— Ну ладно, ладно... Здесь случай особый... Этот мужик обитает сейчас в своем туманном
Альбионе, — проговорил Илья.
— Где?! — изумился Виктор. — Он что, лорд?
— Английский моряк. — невозмутимо ответил Илья, — Его ранили где-то на подступах к
Мурманску.
Виктор широко раскрытыми глазами, не отрываясь, глядел на Илью:
— Ну и что же было дальше? Каким же образом этот потомок адмирала Нельсона очутился в
постели... миледи Тумановой?
Илья завелся:
— Я там со свечкой не стоял! Поинтересуйся подробностями в другом месте. А заодно спроси,