Глаза Зои наполнились слезами:
— Витенька, ну не говори так, не надо... Ради бога... — она протянула через стол ладонь и
погладила руку Виктора. — Ты же добрый... не суди ее так безжалостно...
Виктор пожал ее небольшую крепкую ладонь:
— Ты, Зойка, всегда была всем нам верным другом. Ты, Кузнечик, молоток...
Она опустила глаза и проговорила:
— Спасибо на добром слове, Витя Дружинин, дождалась-таки. А я-то думала, так и утону в
житейском бурном море, никем не оцененная. Эх, Витя, Витя... Ну да ладно...
Виктор сказал:
— Десятого августа, в день твоего рождения, я приглашаю тебя на ужин в ресторан. Согласна?
Она удивленно вскинула брови:
— Неужели помнишь?!
— Как видишь...
Они помолчали. Вдруг Зоя тихо спросила:
— Вы бы поженились?
Виктор ответил не сразу, помял в пальцах папиросу, закурил и, глядя куда-то мимо Зои, сказал:
— Если бы да кабы, да во рту росли грибы...
И неожиданно для себя и для Зои поцеловал ее руку. Зоя проводила Виктора до парадной двери.
Когда вернулась в комнату, подбежала к окну и смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся за
углом ближайшего переулка.
* * *
В большом и гулком зале ресторана "Метрополь" стоял монотонный гул. Между высоким
куполообразным зеркальным потолком, с которого свисали тяжелые позолоченные люстры, и
столиками с посетителями медленно плыли, похожие на перистые облака, длинные шлейфы
табачного дыма. Между столиками, ловко жонглируя подносами, сновали официанты в черных
фраках с галстуком-бабочкой. Высокая худая певица в длинном, похожем на рыбью чешую,
сверкающем платье, пела под музыку джаза:
"Утомленное солнце нежно с морем прощалось.
В этот час ты призналась, что нет любви...".
— Я здесь никогда не была, — шепнула Зоя Виктору.
— Ничего, Кузнечик, наше дело правое.
Они нашли свободный столик, уселись, и Виктор протянул Зое меню.
— Сегодня твой праздник, Зойка, выбирай.
— О, какой же Вы благородный, милый Маркиз. Я очень тронута.
Выбираая закуски, она, улыбаясь, говорила:
— Ты сегодня вообще какой-то не такой... В орденах, отважный...
Виктор смутился.
— В твой день захотелось быть при полном параде.
— Ну и хорошо, — весело сказала Зоя, — ты в таком виде мне еще больше нравишься. Русские
бабы во все времена любили гвардейцев, — и она весело рассмеялась.
Виктору всегда нравилось, как смеялась Зойка. Естественно и непринужденно, как смеются дети.
Им было хорошо. Они мало говорили в тот вечер, больше смотрели друг на друга, слушали джаз.
Виктор заказал "Темную ночь". Когда певица пропела: Ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь
и поэтому, знаю, со мной ничего не случится" — на глазах Зои заблестели слезы. Несколько раз к их
столику подходили мужчины и, попросив разрешения у Виктора, приглашали ее на танец. Но она
отрицательно мотала своими белокурыми локонами.
— Нет, нет. Не умею!
Они извинялись, разочарованно разводили руками и удалялись.
— Да покружись ты с кем-нибудь. Ведь ты же в этом деле гроссмейстер, утоли их жгучую жажду,
— говорил Виктор. — А то еще подумают, что я ревнивый... купчик замоскворецкий, боюсь, что
белокурую красотку отобьют. .
Она не приняла его шутку:
— Пусть думают, что хотят. Мне наплевать. Мы с тобой станцуем перед уходом.
Виктор проводил Зою до дома и, прощаясь, спросил:
— Ты довольна?
— Очень, очень, — ответила она скороговоркой и тут же спросила: — Можно я тебя поцелую?
Не дожидаясь ответа, Зоя поцеловала его в щеку и скрылась в подъезде.
* * *
После этого вечера простота в их отношениях исчезла. Виктор стал стесняться лишний раз ей
позвонить. У нее тоже в отношениях к Виктору исчезла ее обычная непосредствоенность. Зою стало
мучить подступившее вдруг чувство предательства по отношению к Маше. "Но ведь я же ничего
такого не сделала, — успокаивала она себя. — Ну, сходили в ресторан, ну, чмокнула в щеку. Ну и что
с того? ".
* * *
Через несколько дней Зоя получила письмо от Маши. Это было страшное письмо. Маша писала,
что вскоре после приезда на место ее маленький сынишка заболел воспалением легких, все меры,
предпринимаемые врачами, оказались тщетными — мальчик умер. Дальше она писала, что оставаться