комиссаром отдельной кавалерийской бригады. Это было воззвание к населению одного из
освобожденных от Деникина районов Донбасса. Воззвание было написано от руки замысловатым
почерком военного писаря и оканчивалось строкой: "Раздавим гидру мировой контрреволюции!"
Неожиданно в большом конверте из черной фотографической бумаги Виктор обнаружил считавшиеся
давным-давно навсегда утерянными фотокарточки многих друзей его отца по гражданской войне и
военной Академии, арестованных в тридцать седьмом... И вот Виктор видит эти фотографии... "Так,
значит, никуда они не пропадали, — мелькнула у него догадка, — это мама прятала их от
посторонних глаз. Она верила этим людям, как и отец". Он долго и внимательно рассматривал
знакомые лица, потом бережно сложил их обратно в конверт и положил в свой карман. Продолжая с
возрастающим интересом просматривать дорогие его сердцу семейные реликвии, он увидел толстую
тетрадь в коричневой коленкоровой обложке. На первой странице большими печатными буквами
было старательно написано: "Дневник". А сверху в правом углу Виктор прочитал эпиграф: "Как
басня, так и жизнь ценятся не за длину, а за содержание. Сенека". Виктор узнал почерк матери и
грустно улыбнулся: "Не могла без мудрых изречений и афоризмов". Он никогда не видел этот дневник
и не слышал о нем. Медленно перелистывая листки тетради и с трудом разбирая выцветшие от
времени чернильные строки, Виктор читал о том, как она приехала жить и учиться к брату Яну в
Москву, как сдавала вступительные экзамены в первую советскую женскую гимназию и допустила на
экзамене по русскому грубую ошибку, написав слово "гитара" через "д". Кое-что из того, что было
написано в дневнике, Виктору было известно из домашних разговоров и ее рассказов. Знал он,
например, об эпизоде ее знакомства со своим будущим мужем на новогоднем балу в военной
академии. Она писала об этом очень подробно, описывала как он к ней подошел, как на нее взглянул,
как пригласил ее на танец и как они, позабыв обо всем на свете, танцевали вальс. Разбирая ее записи,
Виктор с удивлением узнал, что у матери в двадцать третьем году оказывается случились
преждевременные роды и родился мертвый ребенок. Врачи объявили страшный приговор: детей у нее
больше не будет! Не вникнув поначалу в смысл прочитанного, Виктор продолжал читать дальше. Он
узнал о том, как они мучительно переживали то, что случилось... и вдруг. . он прочитал эту фразу
дважды, трижды... Анна Семеновна писала: "Но Судьбе было угодно вернуть нас к жизни...
Нежданно-негаданно она ниспослала нам... Наследника, чудесного полугодовалого малыша — сына
безвременно погибших наших дорогих друзей. Бедные, бедные Петя и Катюша! Кто мог представить
такой трагический их конец. Боже, как сложна Жизнь!".
Виктору показалось, что он что-то не так понял. Он прочитал эти строки еще и еще. Сопоставил в
уме даты преждевременных родов и своего рождения. Получалось, что этот Наследник он сам... У
него перехватило дыхание, лицо его вспыхнуло, лоб покрылся испариной. Сердце забилось тяжело и
тревожно:
— "Что за чушь! — пробормотал он. — Какой еще Петя?! Какая Катюша?! Что за ересь?!
Виктор дрожащими руками приблизил тетрадку к лицу и впился в нее лихорадочно горящими
глазами. Чтобы увериться в том, что это какая-то нелепая ошибка, он начал быстро перелистывать
страницы дневника и бегло читать все подряд. Но Анна Семеновна долго не возвращалась к этой
теме. Она писала о том, как он рос, набирал вес, как учился. Как болел скарлатиной и свинкой... И
вдруг! У него опять перехватило дыхание. Он нашел то, чего так жадно искал и так не хотел
находить... Анна Семеновна писала: "Мы решили обменять "барские покои" на небольшую квартирку
в Замоскворечье. Это необходимо сделать ради нашего малыша. Он никогда не должен узнать нашу
святую тайну".
Виктор уткнул лицо в ладони и долго сидел так, не двигаясь. Потом резко поднялся, с трудом
свернул толстую тетрадь в трубку, сунул в карман и с опаской поглядывая на спавших Машу и
Василия, осторожно вышел из квартиры. Дверь в котельную, куда направился Виктор, была еще
закрыта, знакомый ему с детства старый истопник Тихон еще спал. Виктор долго, но негромко, боясь