За столами Равенкло и Хаффлпаффа заинтересовано поглядывали на ребят, но и только, а что касается гриффиндорцев, то те кидали злобные взгляды, хотя казалось, что вот-вот они поднимутся и направятся к вражескому столу, чтобы в очередной раз устроить глупую драку по надуманному поводу.
Взгляд профессора вновь вернулся к Гарольду, который продолжал сидеть за столом Слизерина и разговаривать с вышеозначенными студентами, не обращая никакого внимания на обстановку вокруг, хотя зельевар и был уверен, что тот прекрасно осведомлен о ней, и глаза мужчины невольно скользнули по рукам юноши, туда, где ещё вчера виднелись перстни глав родов, но уже сейчас их там не было. Вернее, они там были, но под родовыми чарами сокрытия, так что никто и никоим образом не мог увидеть их. Невольно вспомнился разговор с Салазаром. Тот, помимо зелий, разговаривал со Снейпом и на другие темы, например, происхождение оного. Для Северуса его происхождение всегда являлось больной темой. Он был полукровкой — мать из древнего чистокровного рода Принц, а отец — простой магл. Родители матери, Лорд и Леди Принц, не признали в нём своего внука, навсегда отрекшись от своей дочери и всего с ней связанного, после того, как Эйлин сбежала из родительского дома к маглу. Его же отец, к которому мать и сбежала, никогда не отличался любовью к сыну на памяти Северуса, да и жену не особо привечал. Возможно, раньше Тобиас и был другим, иначе, зачем бы Эйлин тогда сбежала к нему от родителей, но Снейп-младший помнил только постоянные ссоры родителей, их крики до хрипоты во время очередного скандала, пьяного отца и его порку. Нет, Тобиас не страдал особой жестокостью, порка ремнём была совершенно обычной, в меру сильной, но всё это усугублялось тем, что Снейп-старший никогда не выказывал любви к сыну, да и просто не уделял ему внимания, а дети, как известно, очень чувствительные существа, так что Северус всегда чувствовал себя каким-то не таким как все, ущербным, что-ли, видя очередную счастливую семью, вышедшую на прогулку, где мать, отец и ребёнок весело заливались смехом, поедая мороженное или сладкую вату.
А ещё была бедность… Северус не обращал бы на неё внимания, если бы у них в семье всё было хорошо, ведь он рос умным ребёнком и понимал, что не всем всё дано, но всё было совсем не хорошо… Бедность же всегда давала о себе знать, когда одногодки мальчика в школе в который раз смеялись над его поношенной одеждой, которая, к тому же, была совсем не по размеру. Мать же была слишком гордой, чтобы идти к родителям на поклон, даже когда из последних сил собирала деньги на отправку сына в Хогвартс.
Но не всё было так плохо, думал Северус, вспоминая Лили, которая была и оставалась (до недавнего времени) единственным светлым моментом во всей его жизни. Он помнил, как подглядывал за двумя девочками из кустов, а одна из них даже оказалась ведьмой — Лили. Северус помнил, как краснел перед ней во время их первого разговора, стоя в нелепой одежде и рассказывая о магии. Тогда рыжеволосая девочка обиделась на так неосмотрительно оброненное им «ведьма», ведь мальчик и забыл, что в магловских сказках это слово имеет сугубо негативный контекст, там очень редко можно повстречать хорошую ведьму. Но, несмотря на ту неудачу, уже через некоторое время они с Лили подружились и он рассказывал ей о чудесах магического мира, в который они смогут отправиться на летних каникулах перед своим первым курсом, когда будут закупаться к школе.
В школе Эванс продолжала дружить с Северусом, несмотря на то, что сама попала на Гриффиндор, а мальчик на Слизерин, а также на то, что у неё появилось много новых друзей-магов, и, в принципе, ей больше не было смысла дружить со Снейпом, чтобы получать необходимую информацию. Северус, будучи истинным слизеринцем, не исключал и такого исхода событий, ведь с самого детства учился анализировать ситуации, а значит, не следовало исключать даже самых маловероятных возможностей. Даже если Лили казалась ему самым светлым и добрым человеком во всей вселенной, всем нам свойственно идеализировать образы тех, кто нам дорог в той или иной мере, следовательно, мы не ждём подлянки от близкого человека, считаем, что тот не способен на такое, а всё оказывается с точностью да наоборот.