Да, я действительно желал поставить всех на колени, чтобы все признали: дело вовсе не в магии, которой наделяет Тьма или Всевышней. Дело во власти. Дело в деньгах. Дело в страхе, в страхе перед смертью. Никто не боится магов, пока те не начинают воздействовать на людей своей силой. Но стоит одному из треклятый колдунов показать, на что способен, все начинают дрожать. Бояться не силы мага, а смерти. Смерти, которую несет магия.
– Ты поступил правильно, Рейнольд, – вырвал меня голос наставника из размышлений. – Правильно, но необдуманно.
– Рей, – поправил вновь я. – Я же просил.
А еще лучше было бы, если бы вы называли меня Себастьян. Но, увы, это невозможно.
Мастер подошел ко мне практически вплотную. Его теплая и большая рука опустилась мне на плечо, слегка сжимая то.
– Хорошо, Рей.
– Вы будто бы специально, – с обидой в голосе сказал ему. – Я же столько раз уже повторил.
И вновь запах свежести, прохлада. Веки вмиг отяжелели, опустились, как бы я не пытался раскрыть глаз. Картер прошептал что-то, а я, словно погрузился в сон.
Все страхи, все мысли куда-то пропали. И я ничего более не слышал, только тихий, однако уверенный голос наставника, который что-то шептал мне на ухо. Слов не мог разобрать. Коленки подкосились, наверное, упал бы, расшиб голову, если бы не рука темного мага.
Кожа на щеках и шее покрылась мурашками. А перед глазами возник образ матери в темноте. Она тянула ко мне руки, что-то говорила, но я не мог расслышать ее.
Я думал, что вот оно – спокойствие, долгожданное спокойствие. Но нет, сердце заколотилось в бешеном темпе, разгоняя кровь по артериям и венам, ускоряя пульс. Прогоняя расслабленность и сонливость прочь.
Потряс головой, сбросил руку мастера, открыв глаза.
– Опять эти ваши фокусы? – рыкнул я, а грудь обожгло изнутри. Снова этот бешеный зверь рвется наружу.
– Я хотел только успокоить тебя, Рей, – будничным тоном отозвался мужчина.
– А я не просил этого, – упрямо произнес, сведя брови.
– Тебе нужно научиться сдерживать свою темную силу и агрессию. Разве не хочешь этого? Разве слова, что были сказаны мастеру Шортер, всего лишь ложь? Хитрость?
– Хочу, – поправил рукава на белой рубашке, что задрались. – И я говорил правду. Или почти правду, – добавил тут же, заметив недоверчивый взгляд черных очей преподавателя.
Картер усмехнулся, потрепал мои волосы. Я отвернулся, не желая, что бы тот касался меня и вновь воздействовал своей проклятой магией разума. Увы, но я чувствовал себя в руках мага куклой, которой он в любой момент может управлять, коснувшись или сказав что-то перед этим. И мне это не нравилось. Это будило во мне что-то черное, пугающее самого меня.
– Что ж, – продолжил усмехаться, – темный маг должен иногда приврать. Однако ни вранье делает его истинным и сильным магом, а умение признаться в этом. Но не заигрывайся, Рей. Ложь имеет свойство всплывать в самый неподходящий момент.
– Любая ложь? – вскинув одну бровь, уточнил я.
– Абсолютно, – заверил меня создатель темных артефактов. – Любая ложь когда-то станет известна всем. Этого нельзя избежать.
Я сглотнул, задумавшись. Что будет, когда моя ложь всплывет, станет известна каждому в Академии? Должно быть, мне отрубят голову или повесят. Даже не знаю, какой из этих двух вариантов мне больше по душе. Я потер шею пальцами, представляя, как на той затягивается веревка. Когда все узнают, кто я есть на самом деле? Когда настоящий Рейнольд Грэгори Четвертый пройден через щит, окружающих территорию учебного заведения? Или намного раньше? Например, когда силы, которые я получил после ритуала, проведенного первым советником Императора, покинут меня?
– Часто ли вы врете, мастер Картер? – зачем-то вопросил я.
– Одно дело врать, – тяжело вздохнул собеседник. – А другое – скрывать ложь. И второе я делаю на протяжении уже многих лет.
– Зачем? – удивился я, не ожидая откровенности. – И что такое вы скрываете так долго?
– Я скрываю не свою тайну, – ответил тот. – И я не имею права рассказывать чужой секрет кому-то. Даже таким юным, но очень способным магам, как ты, парень.